Дочь Дома

В поселке, конечно, заметили прибытие Моры трое суток назад, как и заметили автомобиль Джонни у якорной стоянки. Мора обдумывала все это, когда поднималась с Хендриком к коттеджу. На это также ясно указывали заново уложенные дрова в камине гостиной и банки с едой, лежавшие на кухне. Не было свежего хлеба и молока, но она увидела яйца в миске, а также масло и сахар, которых не было раньше. Поселок, подумала она, так и не решил для себя, когда она вернется и надолго ли. Не знали наверняка и о том, что Джонни приехал один.

Если кто-нибудь заметил, что она возвратилась с Хендриком, то сейчас же закипят рассуждения насчет его личности, а отсутствие Джонни или Ирэн месяцами будет служить любимой пищей для разговоров. Она так привлекала к себе внимание, что нельзя было шевельнуть занавеской или разжечь огонь, чтобы окружавший ее мирок не узнал об этом.

Хендрик, стоя рядом, нетерпеливо указал на миску с яйцами.

— Можно мне приготовить их? — сказал он. — Я готовлю хорошо.

Она вспомнила их голод и тошноту на обратном пути.

— Да, если умеешь.

Они съели приготовленный Хендриком омлет с сухарями, консервированные груши и выпили крепкий черный кофе. Он воспринял ее похвалу спокойно, словно был пожилым человеком, у которого за плечами долгие годы жизни и множество таких же трапез.

Они ели молча, он ничего не рассказывал о себе, а ей не хотелось начинать цепочку вопросов, которые привели бы обратно к Джонни и обстоятельствам его ухода с «Радуги».

В нем чувствовалась какая-то тяжесть, странно проступавшая на его юном лице и возбуждавшая ее любопытство. Но он был достаточно молод и наивен, потому что смутился, когда она принесла в гостиную пижаму и одеяла. Его английский почти изменил ему, когда он пытался запротестовать, говоря, что это ему не подходит.

Но она настояла на своем и чуть не рассмеялась, когда увидела, как он неловко и недовольно их принял.

— Я полагаю, — сказал он ворчливо, — что для женщины вы слишком высокая.

Хендрик неохотно примерил пижаму.

— Спасибо, — и даже счел возможным улыбнуться. А она вспомнила о Питере Брауне, который плавал с ней летом. Некоторая скованность и робость этого юноши были присущи также и Питеру.

— Хендрик, — спросила она, — ты хочешь вернуться в Остенде? Отсюда ходят пароходы до Голландии.

Он аккуратно разворошил уголь и взглянул на нее.

— Вы поедете в Лондон? — спросил он. — У вас есть машина?

— Да. Я собираюсь вернуться завтра.

— Тогда мне будет очень приятно поехать вместе с вами.

Она кивнула:

— Что ты будешь делать, когда приедешь в Лондон?

— Я не пропаду, благодарю вас. Для матроса всегда найдется работа.

Она не стала больше задавать ему вопросов и попрощалась, оставив его сидящим на корточках перед огнем.

Они отправились в путь около шести утра. Дождь, ливший последние двое суток, прошел. Во фруктовых садах вдоль дороги влага на листьях деревьев дробила солнце на тысячи бриллиантовых звезд. На нивах зеленели нежные колосья.

Хендрик был счастлив и распевал по-немецки отрывки песен. Он гримасничал в притворном ужасе, когда машина с трудом преодолевала подъемы на холмы. Время от времени они видели деревья и обрывки облаков, отражавшиеся в полосках воды, и уток на них, казалось, абсурдно плававших среди облаков. Все нравилось Хендрику, не только яркое сверкающее утро, но и скучные мили пригородов, через которые они проезжали. Вдруг, когда они съехали с северной кольцевой дороги, он спросил, как ему добраться до Ньюпорта.

— Почему Ньюпорт? Ведь ты собирался искать работу в Лондоне.

Она едва ли позволила себе признаться, как выросла ее симпатия к нему. Невозможно было подумать, что она может никогда не увидит его снова.

— Я однажды обещал навестить кое-кого в Ньюпорте. А потом… Существует остальной мир. Малые суда отплывают из каждого порта.

Она ничего не сказала в ответ, но довезла его до Паддингтона. Он стоял на тротуаре, прощаясь с ней, и густо покраснел, смутившись, когда она предложила ему деньги.

— Американец дал мне все, что было нужно.

Она написала разборчивым почерком свой адрес и вручила ему.

— Тогда возьми вот это и напиши мне… Если что-нибудь будет не так.

Он улыбнулся:

— Спасибо, леди. Всего хорошего.

Она отъехала и направилась к дому Тома на Честер-роуд, думая о Хендрике, шагавшем по обочине. Она никогда не узнает, что влекло его в Ньюпорт, даже кто он был и откуда прибыл. Но он запомнится сам по себе, за его молодость и, еще благодаря тому, что он был с ней в продолжение самых напряженных часов ее жизни.

II

Она застала Тома за завтраком. Он оторвался от груды газет, чтобы поприветствовать ее.

— Мора? Заходи. Ты только из коттеджа?

Она кивнула и опустилась на подвинутый им стул.

— Да. Я выехала очень рано.