Дочь Горгоны

Поэтому он уверенно пошёл к охотнику, который только что отдал шкуру медведя и теперь с удовольствием наблюдал за тем, как покупатель её сворачивает.

– Ск-скажите, вы реально охотник на чудовищ? – чуть заикаясь и страшно злясь на себя за это, спросил Никита, подойдя ближе.

Охотник смерил его задумчивым взглядом, отчего Никита разом почувствовал себя маленьким и ничтожным, но почему-то снизошёл до ответа.

– Охотниками на чудовищ величают себя браконьеры вроде вашего спутника, юноша. – И, прежде чем Никита успел выдохнуть с облегчением, добавил: – Я же охотник за головами. Сугубо чудовищ, конечно.

– И что же, Солунай знает об этом? – Никита не собирался заходить так далеко, он прикусил язык, но было поздно.

– Полагаю, что знает, – медленно ответил охотник. – И хочу отдельно отметить, что её голова ни в коем случае не должна беспокоить вас и прочих браконьеров. Забудьте о ней, или ей придётся пожалеть, что она была так добра. Да ещё и дважды. Третий раз вы можете и не выбраться из наших гостеприимных мест.

Так и не поняв, было это угрозой или нет, Никита поспешил вернуться к Паше. Что-то такое говорила и Солунай, все прямо твердят в один голос. Нет уж, спорить он сейчас не собирался. С другом они простояли до конца торгов – денег на что-то выдающееся вроде шкуры медведя у них с собой не было, а покупать мелочовку Никита не хотел.

Тем больше он удивился на следующее утро, когда они собирали вещи, чтобы возвращаться в Москву. Раздался короткий стук в дверь его домика, а когда Никита открыл, то на пороге увидел Амыра. Или его правильнее было звать Александр Николаевич?..

– Эм… Амыр? – начал он, но охотник лишь поморщился.

– Можете звать меня Александром Николаевичем, юноша, – ответил он. – Амыр – всего лишь моя фамилия. Я подумал, что вам может быть интересно увезти с собой голову существа, что чуть вас не убило. Конечно, со справкой, что это искусная поделка местных умельцев.

И он вытащил из пакета череп с клювом, из которого торчали зубы.

– Тот самый? – охрипшим голосом спросил Никита, который тотчас вспомнил страшную ночь в красках, будто это произошло с ним только что.

– Тот самый, – подтвердил Александр Николаевич и нехотя добавил: – Егор кое в чём прав. Наш приют сейчас переполнен, а мы кормим и тех, кто вышел из приюта, но не нашёл себя в большом мире. Деньги лишними не будут.

– Сколько? – Никита вытащил бумажник.

– Сколько заплатишь, – пожал плечами Александр Николаевич. – Мы не в магазине.

К счастью, Никита думал обратно поехать на такси, а не на автобусе, чтобы не травмировать ногу, деньги снял заранее. Оставив пару тысяч и мелочь на автобусные билеты, он выгреб все остальные бумажки и сунул охотнику. Тот со странной усмешкой передал ему пакет с черепом и вложенным документом на перевоз «народного творчества».

– Подождите! – остановил его Никита. – Можно вас попросить…

Он нашёл ещё несколько сторублевок, понадеявшись, что успеет снять ещё денег или что у Пашки осталось хоть что-то в заначке.

– Купите для Солунай запечённую курицу в магазине, – попросил он. – Чтобы она знала, какова курица на вкус.

Александр Николаевич медлил, и Никита уже было думал, что он откажет и денег не возьмёт, но тот наконец кивнул.

– Почему бы и нет, – произнёс он. – Это будет занимательно.

Он аккуратно сложил деньги и повернулся уходить.

– Летом выберите себе другое место для отдыха, юноша, – произнёс он, не глядя Никите в глаза. – Тёплое море, песок… Вы ведь определённо можете себе это позволить.

И ушёл. Никита даже не успел придумать достойного ответа.

Глава 12. Болотник

Солунай весну любила почти так же, как лето. Всё начинало расцветать и оживать, словно жизнь в который раз победила смерть. И с едой в приюте становилось получше, и мелкие чудовища уходили резвиться в горы, вокруг становилось тише. Но в этом году всё пошло наперекосяк.

Наверное, началось всё даже раньше, но болотник своим присутствием просто вскрыл нарыв этого напряжения, что тянулось с зимы. Солунай даже не подозревала, как далеко всё зайдёт, когда, увидев тянущуюся в небо струйку дыма, поборола робость и напросилась с Александром Николаевичем на охоту.

«Найка, я не знаю ни одно чудовище, которое так отвратительно остерегается», – напутствовал Бануш, но даже это её не остановило.

Охота прошла успешно, да и спасение человека не было чем-то особо выдающимся. Иногда они вытаскивали с Банушем людей, зашедших глубоко в заповедник и попавших в его ловушки. Под настроение Бануш внушал ужас перед заповедником или горами, а то и просто заставлял забыть об увиденном. Тем летом у него после холодной воды настроение испортилось, и он полагал, что парень и без того никогда не вернётся к ним. К тому же эта встреча была далеко от заповедника. Точно, во всём виноват Бануш, как Солунай сразу не догадалась?

А потом директор принёс съестное из посёлка и новые расписки, по которым в магазине любой мог получить еду. А ещё он принёс курицу. Птенца, на самом деле.

Положил его перед Найкой и сказал, что это от того парня, что она спасла. Ей лично.