Дочь Горгоны

Глава 29. Побег и обман

Он думал, что ничего не поймёт и не почувствует, но реальность оказалась куда хуже. Он по-прежнему чувствовал своё тело, но не мог ничем пошевелить. Не видел, но слышал. Сколько ему придётся таким пробыть? Неделю, две? Вечность? Как только Паша и Егор сумеют не сойти с ума, если они пребывали в таком состоянии до сих пор!

Зато он теперь видел глаза Солунай, и это того стоило. Они напоминали море. Синие, глубокие, с легкой прозеленью ближе к краю радужки и почти чёрные у зрачка. Невероятно красивые. А ещё он услышал прекрасный звук. Удаляющееся шипение Катеньки. Похоже, каменный он был ей не по вкусу. Жаль, что он не может это сам увидеть, но так даже лучше.

– Прости. Мы в ответе за тех, кому однажды не дали умереть, – пояснила Солунай, подходя вплотную. Никите не нужно было ничего придумывать в ответ, и он просто слушал её голос. – Я знаю, что хочет Александрос. Он считает, что все должны учиться на собственных ошибках, и думает, что ошибки у всех примерно одинаковые. И ты такой же, как он. Но я так не думаю.

Дальше Никита слушал её дыхание совсем рядом и звуки леса вокруг. У него было время всё обдумать. Если бы горгона не входила постепенно в силу и могла контролировать окаменение, на этом можно было бы озолотиться. Сколько всего лишнего мигом улетает из головы, когда ты натурально ни жив и ни мертв и всё, что можешь делать, это слышать и думать.

Никита думал о матери, которая, наверное, уже рвётся на Алтай, не получая от него весточку несколько недель. Об отце, который считает его лишь слабым и никчемным подобием себя – сыном хваткого родителя, на котором традиционно отдыхают гены. Он думал про охотника Амыра и охотника Егора. И про Солунай он тоже думал.

Никита почувствовал, что конечности снова его слушаются, когда их закололо, словно иголками, и он машинально пошевелил рукой, чтобы прогнать это неприятное ощущение. Когда у него это получилось, он тотчас открыл глаза и обнаружил, что лежит на кровати под бревенчатым низким сводом. Повернув голову, он увидел Солунай, сидящую у окна и смотрящую на него. По крайней мере, он так подумал. В очках всегда было плохо понятно, куда именно она смотрит.

– Привет, – прошептал он. – Я хотел принести тебе цветов, но что-то пошло не так.

– Цветов? – повторила Солунай. – Мне?

– Ну да. – Никита попытался сесть, но удалось ему не сразу. – Цветов. Ты красивая девушка, почему бы мне не захотеть подарить тебе цветы?

– Может, потому, что я горгона? – излишне резко ответила Солунай. – Или потому что никому до тебя не приходило это в голову? И потом, ты что же, шёл именно ко мне?

– Ну да. – Никита не на шутку расстроился. – А что, я неправильно вышел? Я выпросил у Бануша карту специально, чтобы добраться до тебя. Мы ведь так и не поговорили в приюте.

– Не понимаю, о чём ты собирался говорить, – пожала плечами Солунай, но голос её дрогнул. – Я не знаю, ты ли попал в меня тогда у Красных Ворот. Это неважно, я тебя не виню. Ты был напуган. Все были.

– Не об этом. – Никита призвал всё своё обаяние, жалея, что он не Пашка, который при всей своей заурядной внешности крутил девчонками как хотел. – Ты не поможешь мне подняться? Некомфортно разговаривать, когда я лежу.

«…А ты нет», – крутилось на языке, но Никита себя сурово одёрнул. Солунай явно не относится к тем, кто поймёт и посмеётся над таким каламбуром.

Солунай чуть помедлила, прежде чем подойти, но всё-таки сделала это. Она ухватила его поперёк спины и с усилием поставила на ноги. Никита же воспользовался нечаянной близостью и сам обхватил её обеими руками, будто боялся не устоять на ногах. Любую другую девушку он бы тотчас поцеловал, невзирая на выступающие клыки, но с Солунай и тут было непросто.

– Я оцепенею, если попытаюсь тебя поцеловать? – прошептал он в приоткрытые губы горгоны.

– Да, – так же тихо ответила она. – Но зачем тебе это?

– Просто ты мне очень нравишься.

Он осторожно коснулся носом её щеки и замер так, продляя ласку. Его правая рука беспрепятственно скользила по спине вверх и вниз, и даже разбуженные змеи не препятствовали ему. Одна из них ткнулась ему в щёку своей мордой, но он был к этому готов и удержался. Не заорал и не отскочил в сторону. Хотя потереть место прикосновения хотелось просто нестерпимо.

– Я мечтаю остаться с тобой, – шептал Никита, даже не зная, какое слабое место уши горгоны. – Приносить тебе каждое утро цветы и целовать твою улыбку. Или увезти тебя в город. Ты бы понравилась моей маме, я уверен. Но я также понимаю, что из нас двоих ты никогда не выберешь меня.

Спина под его рукой напряглась.

– О чём ты говоришь? – Вырванная из сладкой неги горгона была раздражена, но Никита и это предвидел. Горгона или нет, она в первую очередь неопытная девушка. А они все смертоносны, если их обидеть, ведь так? И с ними надо уметь разговаривать, если не хочешь попасть в неприятности.

– Директор Амыр. – Никита вздохнул. – Знаешь, почему он до сих пор не отправил меня домой? Меня ведь нет никакого смысла держать в заповеднике, я никому не навредил и не собирался даже!