Дочь хаоса

Позади раздался вздох – что-то вроде «О Сатана в сарафанчике», – и чьи-то пальцы взяли меня за другую руку.

– У меня достанет сил изгнать этого презренного беса! – рявкнула Пруденс. – Демон, изыди!

Пылающий ястреб зарычал, как разъяренный лев. Ник и Пруденс отпрянули, прикрыли глаза руками. А я, неожиданно для себя, захохотала. Адское пламя стало прозрачным, я видела сквозь него, видела ясно, как днем, и со мной были друзья, и они не отпускали моих рук. Пруденс из-под ладони бросила на меня свирепый взгляд, и за это я была ей очень признательна.

– Демон, изыди!

– Демон, изыди!

– Демон, изыди!

Все ведьмы знают, как сильны бывают трое, когда они заодно.

Над Гриндейлом расступились тучи. С прозрачного черного неба пошел снег, сияющий и умопомрачительный, снежинки искрились в звездных лучах, словно бриллианты, и гасили адский огонь.

Я засмеялась и крикнула:

– Волею своей отвергаю тебя! Силой мятежного духа всех, кого я люблю, мой город очистится от скверны! Демон, изыди!

Языки пламени колотились о поверхность воды, ястребиная голова пронзительно завывала. Шепоты превратились в бессмысленный шум. Шум, в котором ничье ухо, ни ведьмино, ни человеческое, не уловит ни единого слова.

Снег погасил костры, разгоравшиеся на земле, но с неба среди снежинок еще капало пламя. Огненная струйка обожгла мне правую руку, и я услышала, как Пруденс охнула сквозь зубы – гордость не позволяла ей закричать. Последняя нота раздора прозвучала дерзким вызовом небесам.

Багровые краски демона сменились серебром и тенями, ворота ада снова превратились в очертания стального моста над черной рекой. Пруфлас, князь преисподней, удалился из нашего мира.

Но пламя еще осталось – оно не падало, не вздымалось, а разгоралось заревом у горизонта.

Чары, наложенные на жителей Гриндейла, сохранятся до рассвета. Эти чары отбросили людей в бездну первобытного страха, когда в сновидениях к ним являлись мегеры, а ведьм следовало сжигать на кострах. На нас надвигалась толпа с горящими факелами.

– Ребята, – сказал Ник, – слышали анекдот о людях, которые под действием чар возненавидели магию и увидели в небесах магический огонь? Смешно до чертиков.

Я оторвала взгляд от линии огней на горизонте и виновато поглядела на своих спутников. Пруденс согнулась пополам, прижав руку к животу.

– Что с тобой? Ранена?

Пруденс бросила на меня раздраженный взгляд:

– Нас того и гляди растерзают! Когда развеется это чертово заклятие?

– Когда заря возвестит о наступлении нового дня, – уныло ответила я.

Крики горожан звучали все ближе, в воздухе запахло дымом от их факелов. Пруденс, что бы она ни говорила, была ранена. Я прижала к груди обожженную руку. Вряд ли в ком-нибудь из нас осталась хоть капля магических сил.

– Они десять раз успеют нас всех уничтожить, – сказала Пруденс. – Помоги мне Сатана, я многих заберу с собой на тот свет.

– Пруденс, они не виноваты, на них действует заклятие.

– Сабрина, мне плевать! – закричала Пруденс. – Я им своими зубами глотки перегрызу!

– Хороший план, – одобрил Ник, потом перехватил мой взгляд. – Только ты это… предупреждай их, прежде чем перегрызать.

– Не надо! – воскликнула я.

– Не надо? – переспросил Ник. – Хорошо, не предупреждай.

– Пойдем отсюда, – сказала я им.

У нас был единственный выход – укрыться в лесу. Если сумеем хорошенько спрятаться, толпа нас, может быть, не найдет. Тогда на рассвете все это превратится в страшный сон, и мы будем спасены.

И в этот миг у меня за спиной раздался вопль.

Тяжкое бремя людских надежд 31 декабря, канун Нового года, ночь Харви

Он мчал на грузовичке среди деревьев, не разбирая дороги, не снижая скорости на поворотах. Остановился, лишь когда увидел реку. Небо над ней было живым, но не от фейерверков. В нем разметалось какое-то кошмарное существо, дикий зверь, сотканный из пламени, его пылающий силуэт гасил собой звезды.

А перед зверем стояла Сабрина, и на фоне чудовищного исполина ее крохотная фигурка казалась еще мельче. Она не затрепетала и не отступила. Громко выкрикнула какое-то заклинание. Харви почувствовал, как воздух всколыхнулся, подернулся рябью, не давая вздохнуть. Вот она, магия из его страшных снов.

Волосы у Сабрины белели, как молния на снегу, и такой же была ее тень. Даже тьма рядом с ней превратилась в сияние. Она обернулась. Волосы цвета свежевыпавшего снега обрамляли ее лицо, как ореол. Рядом встал Ник, и его черная шевелюра танцевала на ветру, как корона, сотканная из теней. Ник взял Сабрину за руку, и Харви увидел, как она ему улыбнулась.

Его волшебная девочка.

И теперь рядом с ней стоял волшебный парень.

Иногда горе стискивает грудь так, что трудно дышать.