Дочь княжеская. Книга 1

Надо найти его и отдать ему эту штуку. Острой вспышкой пришла память: раслин у неумерших, что у Мальграша, что у Ненаша, по форме очень похож на такую же звезду. Не просто камень в оправе, как у самой Хрийз, а именно рубиновая звёздочка о пяти лучах.

Хрийз заторопилась. Откуда-то пришла и прочно укоренилась уверенность, что надо спешить, что можно опоздать и опоздать безвозвратно. Вязание она обвернула в ту же упаковку, стараясь не прикасаться лишний раз пальцами. Ну его, хоть и сама вязала. Спрятала в сумочку и сорвалась почти бегом к трамвайной остановке, благо именно белая линия и была нужна.

Пока ехала, прокляла всё. Вагон тащился медленно, так и хотелось выскочить и пихать его в корму, чтобы бежал быстрее. Страх опоздать выворачивал душу. Хотя, если вдуматься, что случиться-то могло? Но рационально объяснить свою панику Хриз не могла. У этого чувства была повелительная ясность предвидения. Опоздаешь — погубишь человека. Ладно, ладно, Ненаш не совсем человек по сути, но это в данном случае несущественные мелочи…

На конечной станции всё осталось таким же, каким запомнилось в ту, первую, ночь. Рельсы, рельсы, рельсы, на них вагоны, белые и зелёные пассажирские, полосатые служебные. Та особенная, ни с чем не сравнимая дрожь земли под ногами при проходе по близлежащим путям очередного трамвая. Короткие свистки служебников, переливчатые трели пассажирских. Запахи прогретого за день металла, смазки, смешанные с полынью вечернего суховея и солью близкого моря, тонкая озоновая нотка заключённой в накопителях машин стихии огня…

Встретила Милу, девушку-водителя; приятный сюрприз, разговорились. Проехал мимо грузовик, из окна высунулась знакомая оранжевая физиономия, но вместо придурковатого свиста прозвучало вполне приличное 'добрый вечер'.

— А что это он? — удивилась Хрийз. — Не узнаю!

— Влюбился, — злорадно сообщила Мила. — Решил остепениться.

— Замечательно, — искренне порадовалась девушка за Гральнча.

— Да? — последовал полный скепсиса ответ. — Бежняжка пока не в курсе, какое счастье ей привалило!

— Да ну, — не поверила Хрийз. — Быть того не может!

— Ещё как может. У нашего друга приступ подростковой застенчивости, понимаешь ли. То ещё зрелище…

Бедный Гральнч. Отлились коту мышкины слёзки.

— Я вот думаю, — доверительно сказала Мила, — она ведь и отшить его, распрекрасного нашего, может. Потому что он, дурак, запросто способен провалить первое свидание. И тогда — ой… Отгулы взять, что ли? Или вообще в другой парк перевестись… Заранее.

— И тебе его не жаль? — недоверчиво спросила Хрийз. — Работаете вместе, всё-таки.

— Жаль, — вздохнула Мила. — А что сделаешь? Некоторые вещи постигаются только на собственной шкуре.

Хрийз искренне ей посочувствовала. И спросила про Ненаша. Ответ поразил громом на месте с ясного неба. У Ненаша оказались законные его выходные. Ненаша Нагурна не было сегодня на конечной станции 'Горная поляна'! Вообще. От слова совсем.

Хрийз почувствовала, как уходит из-под ног земля. Как это нет? А где же он тогда есть? У себя дома? А где его дом?

— У Гральнча спроси, они же братья, — посоветовала Мила. — Всё, извини, мне на круг пора!

И убежала к своему вагону. Хрийз растерянно смотрела ей вслед. Ну, как же так, билось в мозгу. Как так?

Гральн сразу обозвал Хрийз набитой опилками дурой.

— Спит он, — сказал, — нельзя его будить

— А когда проснётся?

— Он мне не докладывал, знаешь ли, — сердито ответил парень. — Вчера завалился, значит, к концу восьмицы очнётся.

— К концу восьмицы? Да это ещё целых шесть дней! — не выдержала Хрийз. — Нет, Гральнч, я должна его увидеть.

— А я не дурак, к нему в могилу лезть, — отрезал Гральнч. — И не проси даже.

— В могилу? — не поняла Хрийз. — Почему в могилу?

— А то ты не знаешь, как они спят!

Хрийз молча смотрела на него, ничего не понимая. Гральнч удивился:

— Правда не знаешь? В земле они спят! В обнимку с собственными костями. Засыпавшись с головой…

— Гральнч, — серьёзно сказала Хрийз, — ну, проведи, а? Что тебе стоит?

— Сейчас, — фыркнул он. — Я тебе не враг.

— Гральнч…

— И не проси даже! — взорвался Гральнч. — Он тебя сожрёт со зла, потом увидит, что натворил, и глубоко пожалеет. Будет ходить весь из себя такой грустный и печальный, а на твоём погребальном костре вот такую, — он развёл руками, показывая размер, — вот такую слезу пустит. И успокоится. Пока другой кто-нибудь от великого ума вот так же не влезет. Даже не думай, даже не проси. Всё, я всё сказал!

Хрийз расплакалась. Отвернулась, пошла, куда глаза глядят, и расплакалась. Сама от себя не ожидала, сама себе была противна, но унять поток не получалось, хоть головой о столб бейся. Убрести в таком состоянии она могла бы далеко и, возможно, даже под колёса, но твёрдая рука перехватила под локоть. Гральнч отвёл девушку к ближайшей лавочке, заставил сесть.

— Что ты? — спросил он, присаживаясь рядом, но не на лавочку, а на корточки, с тем, чтобы уравнять разницу в росте. — Что с тобой? Да не реви ты! Что случилось, рассказывай.