Дочь княжеская. Книга 1

Двое припозднившихся посетителей говорили негромко, но в пустом помещении слышно их было хорошо. Хрийз сидела к ним спиной, не видела, кто они. Но голос одного показался очень знакомым… почему-то Хрийз решила, что слышит именно моревича.

Моревичи всегда разговаривают с береговыми на языке береговых. Всё потому, что голосовая речь моревичей включает в себя звуки, воспроизвести которые береговому невозможно, сколько он ни бейся. Вдобавок, моревичи могут общаться в так называемом глубинном режиме: под водой, при помощи ультразвука. Беседуя с этим-земноводным-типом, никогда не будешь уверена, транслирует он какие-нибудь замечания по твоему адресу своим приятелям, болтающимся в зоне доступа, или же нет. Существуют специальные приборы-дешифраторы, но они, насколько Хрийз понимала, доступны только военным. Мирись. Или не общайся… Но выговор моревича ни с каким другим не спутаешь — у них характерный акцент. Едва заметный, но всё же.

Так что были эти двое — моревич и береговой. Последний, видно, недавно приехал, может быть, даже сегодня. Они увлечённо вспоминали былые дни — слишком часто звучало: 'а помнишь?..' Когда-то здесь шла война, Жемчужного Взморья не было и в помине, стояли сторожевые крепости врага, и надо было спасаться и, по возможности, мстить. Чем эти двое и занимались тогда.

Хрийз с отвращением отгребала жир на стенки чашки. Подташнивало, дико хотелось спать. Но уши исправно фиксировали каждое слово.

— … она тихонькая такая была, маленькая. Я всё ещё понукал её, страшно мне было, чего там. Если бы не успели выбраться к озеру, там и остались бы. Она — без звука, шла. Потом только, в ущелье, где остановились немного передохнуть, приткнулась к скале и плачет в рукав, так, чтобы никто не видел. Спросил, в чём дело, сказала, ни в чём… Гордая. И только на пятый день перехода… а ты не знаешь, там узкая такая тропинка через перевалы к Заливу Бурь… для взрослого испытание, что уже для неё! Она с ног свалилась, еле подхватить успел. В конце перехода… Сняли гидрокостюм, а у неё ожог на полспины… когда только зацепило…

— Когда, когда… — ворчит собеседник. — Когда бежали через шахту, тогда. Не уследил… не до того было… а она разве сказала бы? Сам видел, какая она…, — умолк, вздохнул и припечатал нехотя — Была.

— Откуда же я знал, что именно из-за вас третичи который день берег снарядами удобряют?! Попадаться им в руки нельзя, это знал. И девчонку берёг потому, что малая совсем и потому ещё, что у самого сестрёнки младшие на Поющем Острове сгинули… Вовремя вы нас нашли. Пропала бы она с нами, говорю. У нас потому береговых в отряде не было, что вам даже в гидрокостюмах было там не выжить. Веришь-нет, самому Чёрное озеро до сих пор не добром снится…

Громадная пещера в сердцевине горы. Узкое, в два локтя, пространство между потолком пещеры и мёртвой, солёной водой. Затхлый сырой воздух. Неумолкающий долбёж капели: вода просачивается сверху, со склонов, через известняк, составляющий основу горы. Там, наверху, лупит 'ливень' …

'Белый ливень в осеннюю ночь' — боевые установки третичей. Любят они такие вот поэтические названия. Эстеты… 'Ливень' лупит заряженными смертью снарядами со сторожевых кораблей, курсирующих вдоль берега. С боеприпасами у третичей всё в порядке, хватит надолго.

… Руки держат самодельный деревянный щит. Надо держать, чтобы раненая береговая девочка смогла немного поспать без гидрокостюма, в привычной для неё среде. Она лежит неподвижно, бережёт силы своих друзей и защитников. Не спит, боль мешает ей спать. Боль и ужас пережитого и страх перед завтрашним днём, которого вполне может и не быть. Дети её возраста должны спать в постели, под присмотром матери и старших сестёр…