Дочь княжеская. Книга 4 (СИ)

“Это сделала я”, — поняла Хрийз, разглядывая свои полупрозрачные руки. — “Значит, я — могу! Если сделала один раз, сделаю и второй. Вот только поменьше надо разрушений как-тo.”

Ночь — плохое время для экспериментов. Карина спит, не надо тревожить ее. Странно, что снизу никто не пришел на грохот. Бабушка… мама… совершенно точно уже прибежала бы!

Хрийз взяла со шкафа рисунок, единственную вещь, которую она могла взять в руки в этой комнате и то лишь потому, что бумага и краски, пропитавшие ее, насыщены были магией.

Магией Воды и магией Жизни.

Хрийз осторожно отодвинула догадку в сторону. Слишком смело. Слишком… отчаянно. Не надо надеяться на что-то извне, лучше рассчитывать только на себя. Теперь она с благодарностью вспоминала свой первый, трудный год в Сосновой Бухте. Прав был отец, устроивший такое испытание. Под контролем, которого Хрийз не могла тогда заметить. С подстраховкой, которую невозможно было разглядеть, но она была, была…

Зато теперь, оказавшись в реальной беде, Хрийз не металась в панике и не боялась действовать. Она усмехнулась сама про себя. Да уж… чего ещё можно бояться в ее положении, не смерти же.

А сила придет.

Она в этом даже не сомневалась.

Рисунок Карины, как все подобные вещи одаренных с рождения, нес в себе несколько слоев. Чем больше Хрийз смотрела в него, тем больше видела деталей. Извивы и петли тьмы неприятно напоминали Алую Цитадель.

“Я ведь уничтожила ее, как и хотела. Мы уничтожили…”

Мы.

Мила Трувчог.

Хрийз вспомнила разговор с маленькой неумершей до последнего слова так, будто разговор тот завершился только вот что.

Низкий давящий свод пещеры. Черная вода, неподвижно затаившаяся между каменными стенами. Звонкое кап-кап — вода сочится сверху, там, наверное, идет проливной дождь…

— Ты же понимаешь, Мила, что так дальше продолжаться нельзя? — спрашивала Хрийз. — Что надо меняться. Что пора пришла повзрослеть.

— Повзрослеть, — неживая девочка качала головой, пытаясь осознать услышанное. — А как это?

Хрийз растерялась от такого вопроса. Как это — взрослеть? Как будто она сама знала!

— Ну… ты могла бы спросить у отца…

Мила снова качнула головой:

— Я на Грани над ним старшая, так получилось. Я никогда не проявляла свою власть над ним. Никогда не показывала. Не приказывала как Старшая Младшему. А вот пришлось, потому что он хотел тебя убить, княжна. А тебя — сейчас! — убивать нельзя. Мир не простит.

— Он сказал, что мы уже умираем, — тихо ответила Хрийз. — Что нам уже ничто не поможет, кроме как милосердие проводника Стихии Смерти. Мила, это так?

— Почти.

— Почти?!

— Отец не видит иного выхода. Но он есть! Вы, живые, вы можете выбирать и через свой выбор менять судьбы свои и всю реальность. Отец забывает об этом, его ведет Долг его сущности, и он уже не способен видеть так, как видел раньше.

— А ты — видишь, Мила?

Бледная улыбка без клыков, бездонный черный взгляд больших, по-детски круглых глаз.

— Я — сумасшедшая.

— Не говори так! — вскрикнула Хрийз. — Не наговаривай на себя! Ты не безумна!

— Да ладно, — отмахнулась Мила. — Какая разница. Я привыкла.

— Так отвыкай.

Девочка пожала плечами, и вдруг спросила:

— А как ты сама взрослела, княжна?

Хороший вопрос.

— Не знаю…

— Подумай. Вспомни. Как?

— Я… я попала в ваш мир внезапно. Домашняя тихая девочка, — Хрийз сильно стиснула пальцы, не замечая, не чувствуя боли. — Мне было плохо, больно, одиноко. Я работала в Службе Уборки, потом на жемчужных плантациях, потом учиться в мореходку пошла. И как-то так со мной были рядом те, кто помогал… Даже старый Црнай научил… жизни. А потом прошла инициация. А потом и отец вон… решил уже, что хватит. Наверное. Не знаю… и ещё сЧай… и Гральнч… и учитель Несмеян… ну не знаю я, Мила! Может быть, спросишь у Ненаша? Или у Дахар. Они к тебе ближе.

— Я спрошу, — серьезно кивнула Мила. — Спрошу у всех. Потом, когда мы вернемся.

— Ты веришь, что мы вернемся?

Хрийз не верила. Она понимала отчетливо, что попытка обрушить Алую Цитадель скромными силами их небольшого — умирающего! — отряда это полет камикадзе в жерло действующего вулкана. Вулкан, может быть, и заткнется. Но камикадзе никто не спасет, на то он и камикадзе.

— Я не верю, — серьезно ответила Мила. — Я — знаю.

— Откуда? Ты умеешь провидеть будущее?!

— Я — сумасшедшая, — кивнула Мила. — Безумным дано больше, чем сохранившим рассудок свой в целости. Я знаю, что мы вернемся.

Хрийз сидела на подоконнике своей же собственной комнаты, обхватив коленки руками, и думала, что Мила, все же, ошиблась. Как можно вернуться, если у тебя не осталось тела? Разве что родиться снова, младенцем в собственном роду. Но род Сирень-Каменногорских сошелся на ней, Хрийз, незаконной дочери последнего князя. Разве только отец жив и возьмет женщину…