Дочь княжеская. Книга 4

— Тебя, — твёрдо сказал сЧай. — Аура Проводника Жизни очень специфична. Она пронизана стихийными потоками и Светом, эта изначальная сила всегда благоволила тебе, Хрийз, даже без инициации. Ты носила с собой артефакт аль-нданны Весны, накачанный Светом, он при тебе и сейчас. Ты — это ты, ша доми.

— Я обещала, — повторила Хрийз, прикусив губу, больно, до крови. — Обещала…

Хотелось выть и кататься в истерике, но она обещала. Принять как должное и с этим жить.

Я смогу, решила Хрийз.

сЧай снова обнял её, она не отстранилась. Наоборот, положила голову ему на плечо… насколько смогла достать, всё-таки он был высоким, а она в этом теле даже меньше, чем раньше.

«Я пережила пещеру, Алую Цитадель, Рахсима. Я переживу и это».

сЧай бережно взял её лицо в свои ладони и поцеловал, мягко, нежно, с бесконечной любовью. Хрийз не могла не ответить на этот поцелуй, хоть и голова закружилась, а проклятая слабость снова облила всё тело липким потом. Что ж, по крайней мере, теперь понятен источник этой слабости.

— Ты не одна, ша доми — тихо сказал сЧай. — Я всегда буду рядом…

Хрийз обняла его. И не хотелось расставаться, но было надо: идти обратно в комнату, ложиться в постель рядом со спящей Милой, пить противные зелья, приготовленные Сихар.

… А Мила не спала, как оказалось. Дождалась, пока Лилар и Сихар уйдут, высунула встрёпанную мордашку из-под одеяла и сказала:

— Уже всё?

— Что? — не поняла Хрийз.

— Ты увидела себя и приняла увиденное, — пояснила Мила. — Это хорошо.

— Как ты поняла? — помолчав, спросила Хрийз.

Девочка пожала плечами, выбираясь из-под одеяла полностью. Отстиранная рубашка, конечно, уже не пахла «розами», но выглядела так, что поневоле начинало тошнить. Все эти пятна, подтёки, разводы…

— Мила, — внезапно осенило Хрийз, — давай я младшую свою попрошу сшить тебе платье?

— А ты? — подозрительно спросила Мила.

— Я не отказываюсь от обещания. Будет у тебя два наряда. Чем плохо?

Мила вытянулась на кровати, подпёрла щёки кулачками, заболтала ногами в воздухе. Думала.

— Ель умеет вышивать эскизы, — осторожно сказала Хрийз. — Такая вышивка — пустой артефакт, и наполнить его силой можно по своему усмотрению. Какой угодно силой, хоть даже и стихией Смерти. А у Ели муж…

— Знаю, — сказала Мила. — Я знаю её мужа. Нет. Никто, кроме тебя, потому что мы уже слишком крепко связаны.

— Я пока не могу, — сказала Хрийз. — Сама видишь.

— Вижу, — кивнула Мила. — Это ничего. Я подожду.

Она ловко вспрыгнула на ноги, — человек из такой позы ни за что не смог бы повторить подобное.

— Уже уходишь? — догадалась Хрийз. — А…

Неприятно кормить своей кровью неумершего, всё равно неприятно, как бы ни храбрилась. Не говоря уже о том, что просто больно. И ранки потом долго напоминают о себе, а рука и без того вся в дырках… и они все при каждом новом укусе начинают ныть как кости на плохую погоду. Но что уже теперь. Мы в ответе за тех, кого приручили. Пусть даже если при том приручилось — чудовище.

Там, под этой детской счастливой улыбочкой, клыки в ладонь, а мягонькие на вид пальчики в любой момент могут выстрелить железными когтями. И аура мёртвая, пусть прикрытая флером подобия, но мёртвую сердцевину невозможно не воспринять. Как ни привыкай, не привыкнешь всё равно.

Странная насмешка судьбы. Жизнь и Смерть подружились. Сказать кому…

А всего лучше не говорить вообще.

— Я не знаю, когда вернусь, — честно призналась Мила.

— Буду ждать, — вырвалось у Хрийз помимо воли.

Мила кивнула. Подпрыгнула на кровати и в верхней точке прыжка исчезла. Ушла на Грань.

Хрийз внезапно подумала, что однажды может и не дождаться маленькую неумершую, и сразу как-то пусто стало на душе: без Милы солнечный свет потеряет часть своей яркости. Глупо? Наверное, да…

Утром Лилар принесла тяжёлое платье, белое, с родовой вышивкой — веточками сирени — по вороту, подолу и рукавам. Расчесала волосы, хотя что там было расчёсывать, волосы отрастали неохотно, топорщились по краям, завиваясь не в ту сторону, в какую надо бы. Но по косам Хрийз не плакала. Их надо было отрезать, и точка. Всё.

— Лилар, а вы знали Даррегаша Рахсима? — спросила Хрийз у неправильной горничной.

— Лично — нет, — ответила она. — Это вам надо у Эрма Тахмира спрашивать, ваша светлость. Но я много о нём слышала…

— Его вообще можно убить?

— Убить можно кого угодно, — пожала Лилар плечами. — Ну-ка, повернитесь… вот так.

Она поправила ворот платья, который тут же начал натирать шею, но переодеться во что-либо другое было нельзя. Белые полусапожки были компромиссом между протоколом и физическим состоянием княжны: ей с её здоровьем только и оставалось, что на каблуках бродить. Сапожки были без каблука, и по удобству очень напоминали правильные кроссовки. Хрийз отметила себе в памяти, что надо бы поблагодарить мастера, сделавшего такую замечательную обувь. Красивые и очень удобные. Мечта всех девушек во всех мирах.