Дочь княжеская. Книга 4

— Я просто думаю, — сказала Хрийз, осторожно топая обутой ногой в пол, — проверяла, как сидит и не будет ли натирать, — Я думаю. Где он сейчас. Он пришёл в этот мир вместе со мной только потому, что проводником у меня был Яшка, фамильяр, не обладающий полноценным разумом. Вот Канча сТруви бы он встретил!

— Никому не пожелаю встретить на Грани Канча сТруви, — с чувством сказала Лилар.

Хрийз покивала: у самой был сходный опыт.

— Насколько я поняла, душу притягивает к родственникам, к семье. Это если умерший в нашем мире возрождается здесь же, — продолжала Хрийз. — Я много читала, везде об этом говорится. И легенды, верования… вот на Земле у нас тоже… что-то такое я слышала краем уха ещё… в детстве… до того, как здесь оказалась. Новорождённых называют именами ушедших старших, считается, что те таким образом снова возвращаются в Род. Я вот думаю, Лилар. Всё-таки от Сосновой Бухты до Потерянных Земель очень далеко. А у Рахсима мало времени было, вот бы его Канч сТруви заметил! Он, я думаю, этого боялся очень. Он где-то здесь, рядом, Лилар! Наверное, ему так же плохо, как и мне. Кто-то заботится о нём. А кто?

Лилар молчала, держала в руках белый плащ — полагалось по протоколу, хотя Хрийз бы с радостью не цепляла на себя лишнюю одежду, одного платья хватило, ворот шею натирает, корсет дышать не даёт… Но что поделаешь, надо…

— Даррегаш Рахсим — маг Опоры, — сказала наконец Лилар. — И как у любого из них, вся его сила заёмная, высосанная из пленных душ. Мучительное восстановление после перехода через Грань — не для него. Полагаю… он не страдал так, как страдали вы, ваша светлость.

— Да? А что же вы раньше молчали?!

— Патруль ищет, — твёрдо сказала Лилар. — Пока не нашли.

— Спрятался, сволочь…

— Или ушёл сразу же, — кивнула Лилар. — Пока ничего не ясно. Ищем… Пока не нашли. Пойдёмте, ваша светлость… Вам надо принять послов.

Зал для торжественных приёмов — огромен, пронизан солнечной зеленью насквозь, холоден и строг. Белые с золотом стены, затянутый защитным магическим флером потолок. Да и в окнах нет, нет да и пройдёт прозрачной радужной волной защитная магия. Древние стены умели защищать своих хозяев без приказа со стороны…

Гостей полагалось встречать, стоя на ступенях перед пресловутым троном — креслом из прозрачного горного хрусталя. Оно сверкало и сияло, посылая в мир разноцветные сполохи. Но Хрийз ещё вчера сказала, что не сядет туда ни за что. «Пока судьба отца моего не ясна, занимать его место не собираюсь», — отрезала она, и пришлось с её словами смириться.

«Правильно делаете», — одобрила Лилар наедине. — «Вы, хоть и признанная Империей наследница, показываете всем, что говорите не вместо отца, а от его имени. Это важно».

Сихар, правда, не согласилась. Сказала, что князь Бранислав, может, никогда уже не вернётся, и Хрийз со своим упрямством подвешивает себя в воздухе. Вроде она и правитель и в то же время — почти самозванка. В будущем, говорила Сихар, это может принести проблемы.

«Я слушаю своё сердце», — ответила на это Хрийз, — «а оно велит мне поступать именно так…»

Откровенно говоря, с нею, когда на неё находило такое вот дикое упрямство, старались не спорить. Боялись? Хрийз очень не хотела бы вызывать страх у людей. Но, если те видели в ней сначала сестру, которую, как оказалось, очень даже хорошо помнили, несмотря на двадцать с лишним лет её беспросветного сна в глубокой коме, то что тут можно было сделать? Смириться, и использовать этот страх к своей выгоде.

Хрийз не раз и не два замечала за собой мысли, не свойственные ей прежде. Всё от того, что раньше была ребёнком, а сейчас жила в теле взрослой женщины. Как будто от сестры что-то всё-таки осталось. Ледяная решимость, стальная воля, уверенность в своей правоте, и — да, магические навыки, вроде того же «истинного взора». Хорошо, допустим, Хрийз и раньше не была соплёй. Стоило только Службу Уборки вспомнить, жемчужные плантации Црнаев, атаку на Алую Цитадель. Но сейчас всё это словно бы усилилось в несколько раз.

«Душу без тела притянуло в тело без души», — сказал сЧай.

Но, похоже, тело без души всё ещё несло на себя отпечаток ушедшей за Грань навечно сестры. И этот отпечаток легко врос в новую душу, усилив её и дополнив.

Сихар Хрийз, кстати, так и не сказала, что увидела себя в магическом зеркале сЧая. И сЧая попросила никому не говорить. «Не знаю, почему», — сказала она, — «но мне кажется, что так будет правильно…» Он согласился с нею. Не потому, что согласился бы с любым её решением, вот уж это как раз таки нет, посчитает, что она поступает неправильно — никогда не поддержит, всегда прямо в лицо скажет всё, что думает. Но здесь — согласился.

сЧай…

Хрийз поймала себя на том, чтo улыбается.

Есть и в её жизни луч солнца, не всё одни нагруженные смертельным зимним холодом тучи.

Послов было двое. Два Рахсима. Старший, тот самый Сагранш, о котором сЧай отзывался с таким уважением. И младший, неприятно и противно напомнивший Даррегаша, каким Хрийз увидела того на Земле, в образе доктора…