Дочь короля

— Тогда вдвойне глупо. Глупо надеяться, что вы сможете помыкать мною, и глупо думать, будто я не пойму, что вы пошли на поводу у тех, кому выгоден разлад между нами. И видит Бог, я даже не ожидал, что такая гордая, разумная женщина, как вы, позволит так управлять собой.

Бэртрада резко встала:

— Никто на меня не влиял. Приказ заточить Хорсу исходил от меня лично.

Какое-то время он смотрел на неё.

— Какое преступное легкомыслие. Пожалуй, нам стоит обсудить всё это наедине.

Именно этого я и опасался. Поэтому, едва он встал и протянул Бэртраде руку, я незаметно тронул её локоть, предупреждая.

Графиня словно и не заметила его жеста и тут же заявила, что у неё нет тайн от рыцарей из её ближайшего окружения. Мои парни одобрительно загудели, а я перехватил на себе цепкий взгляд Эдгара. Но этого сакса не так и просто было вывести из себя. Он лишь сказал, что глупо вести разговор при посторонних, но ежели ей так угодно...

Признаюсь, он верно оценил ситуацию и изложил все, как было. Но Бэртрада недаром жила при дворе и умела находить лазейки там, где их на первый взгляд не было. Когда граф указывал на то, что её проделка чревата восстанием в Норфолке, Бэртрада немедленно возразила — он-де не показал себя верным слугой короля, так как продолжал тайно вести дела с храмовниками, покрывал мятежников и даже помог изгою Гаю де Шамперу. Так поступает своекорыстный смутьян, а не вельможа, преданный государю.

Глаза Эдгара потемнели от гнева.

— Вижу, Бэртрада, ты не теряла времени даром, вызнавая мои дела. Но неужели ты считаешь, что королю захочется ещё разбираться в наших семейных распрях, когда ему хватает и недоразумений в семье Матильды и Анжу?

— Это не просто семейные противоречия. Это измена, которую я раскрыла.

— Что ж, тогда я готов лично ответить перед его величеством. Выслушивать же тебя, когда ты вышла из супружеского повиновения, я не стану. На моей стороне закон, обычаи и Церковь. Я знаю своё право и мог бы принудить тебя повиноваться силой. Может, так и поступлю, но я тебя предупредил. Отныне вся вина за наш разлад ляжет только на тебя. Прощай!

При последних словах в голосе графа зазвучал металл. Он отвернулся от Бэртрады и направился к выходу, ни на кого не обращая внимания. Здесь он был у себя дома... и, думая так, жестоко ошибался. Ибо Гронвуд уже принадлежал нам.

Я подал знак рыцарям у двери, и они скрестили копья перед лицом Эдгара, не давая ему пройти.

Он поворачивался к нам медленно. Так медленно, что я и ещё несколько моих человек успели догнать его. Он через плечо глянул на нас, его глаза недобро сузились.

Я выступил вперёд.

— Вы, граф, сглупили, явившись сюда в одиночку, — я положил ладонь на рукоять меча. — Отныне вы наш пленник.

Наверное, в моей улыбке был открытый вызов, и именно ко мне обратился Эдгар, когда спрашивал, понимаем ли мы, что делаем.

— Вы сами это понимаете, сэр. Только что вы открыто угрожали нашей госпоже, а мы её охранники.

— Леди Бэртрада — моя жена. Я волен поступать с ней так, как пожелаю. Во всём христианском мире ни один человек не осудит супруга, пожелавшего наказать строптивую жену.

Я почти не слушал его. Я был напряжён, понимая, что имею дело с искусным воином, воином-крестоностцем. И я уловил момент, когда его рука легла на кинжал. Обычно он носил у пояса три остро отточенных кинжала, и я знал — упусти мы момент, и трое из нас узнают, каково у них остриё. А у графа был ещё и меч, которым он владел с редким мастерством. Однако всего его хвалёного умения оказалось недостаточно, когда я выхватил своё оружие и направил остриём к его горлу. Я был первым — он не успел. И когда мои люди вокруг с сухим металлическим лязгом повыхватывали мечи, граф Норфолкский оказался в наших руках.

— Вы понимаете, что делаете? — опять повторил он.

Я расхохотался:

— О да, клянусь Небом! Мы арестовали саксонского мятежника, изменника короны и распутника, который дочери короля предпочёл шлюху из фэнов.

Мои последние слова адресовались графине, так как я всё же опасался, что она остановит нас. Но я зря волновался. Бэртрада уже ощутила вкус силы, и когда я взглянул на неё... Клянусь Всевышним — на её лице читалось явное торжество. Бэртрада получила то, что хотела, она показала мужу, что в их браке главенство принадлежит ей.

По моему приказу Эдгар был разоружён. Я не удержался, чтобы не сказать ему пару колкостей. Теофиль пошёл дальше, толкнул графа в спину. Но силу не рассчитал, и Эдгар едва не упал. Мы расхохотались. Возможно, в этом сказывалось наше напряжение, ибо все мы понимали, что решились на неслыханное — схватить графа Норфолкского в его владениях, в его доме.

Но шаг был сделан — и поздно жалеть об этом!

Эдгар был брошен в подземелье собственного замка, власть перешла к графине. Да что к графине — власть была у нас, у меня!.. Когда прибудут посланцы короля, мы выставим перед ними все, как будет нам угодно. И будет даже лучше, если Эдгара к тому времени вообще не станет. Поэтому я постарался, чтобы его поместили вместе с Хорсой. И если граф будет убит в подземелье, можно все списать на мятежника-сакса.