Дочь короля

— Ну, раз вас интересуют такие мелочи, значит, вы вполне оправились. Надо только вас согреть. Дрожите, как осиновый лист.

Неподалёку стоял его гнедой конь, а рядом с ним топталась пегая кобылка аббатисы. Подходя к коню, Эдгар похлопал её по крупу, сказав, что если бы эта животина не попалась ему подле креста, он бы и не заподозрил, что рядом кому-то нужна помощь, не стал бы звать. Странно, но я не слышала этого. Я, наверное, была в таком шоке, что уже ничего не различала. Он же, хотя и заподозрил наихудшее, всё же решил поискать среди зарослей. Пегая проложила изрядную колею в тростнике, однако вряд ли он отыскал бы меня, если бы я вдруг не подала голос.

Говоря всё это, он достал из чересседельной сумки кожаную флягу, откупорил её и протянул мне:

— Выпейте вина, вам необходимо согреться.

Я попыталась отказаться. Ссылалась на то, что посвятила себя духовной стезе, а устав Святого Бенедикта запрещает злоупотребление этим напитком. Но Эдгар только усмехнулся:

— Я понял, что вы из монастыря. Однако, если вас не согреть, вы заболеете, а болезнь совсем не то, что надо столь хрупкому созданию. Ведь если Господь привёл меня к вам, чтобы спасти, я уж не позволю вам расхвораться. Так что пейте. Ибо ast nos tristificus perturbat potio sucis, cum medus atque caeres[59].

Этот человек знал, как со мной общаться. И на латыни он говорил превосходно. А латынь известна лишь людям, получившим образование, и таких людей я особо отличала. В итоге я подчинилась. Шериф улыбнулся, и я тоже стала улыбаться. Покорно поднесла флягу к губам, сделала глоток, ещё. Вино было сладким, густым. Мне стало хорошо и легко. Вот только если бы не неотвязная мысль о том, что этот благородный лорд, спасший меня, в то же время человек, погубивший мою подругу.

Почему-то сейчас я легко поняла, как вышло, что Гита не устояла перед ним. Эта мягкая чарующая улыбка, выразительные глаза, сильная рука, готовая поддержать и помочь... Но — помоги мне, заступница святая Хильда! — я не должна забывать, как хитёр царь зла, как ловко он соблазняет нас.

Я отшатнулась от Эдгара, вскочила.

— Сэр, мне надо спешить. Я... Меня послали с поручением. Отпустите меня.

Шериф выглядел удивлённым.

— Но я и не удерживаю вас, дитя. Однако вы не оправились ещё от потрясения. Я мог бы проводить вас. Куда держите путь?

— В Гронвуд. Ой, нет! В Хантлей.

— К де Ласи?

Я терялась под его испытующим взглядом.

— Нет. То есть да. А по пути я намеревалась сделать остановку в Гронвуде. Ведь там, кажется, есть часовня, а я хочу возблагодарить Господа и всех святых за то, что спасли меня... прислав вас.

У Эдгара был удлинённый, красивый разрез глаз, но сейчас мне казалось, что он просто щурится, словно изучая меня.

— Осмелюсь спросить, девушка, как ваше имя? И из какого монастыря вы держите путь?

— Я принадлежу к обители Святой Хильды. Моё имя Отилия Хантлей, и я еду навестить родных.

Эдгар вновь заулыбался.

— Итак, вы и есть Отилия из Святой Хильды. Что ж, я неоднократно слышал о вас от моей подопечной леди Гиты Вейк. Знакома вам такая?

Я лишь кивнула. Он отзывался о Гите почтительно и нежно. Не с пренебрежением, с которым, как я считала, должен говорить мужчина о соблазнённой им женщине.

— Вот что, девушка, — сказал шериф, поднимаясь. — Будет лучше, если мы поедем вместе. Ваш путь лежит в Гронвуд, так что нам по дороге. Мне будет спокойнее, если я провожу вас, поскольку вы плохо ориентируетесь в фэнах. А когда мы прибудем в Гронвуд и вы посетите часовню, думаю, вы не откажетесь встретиться с миледи Гитой. Она живёт в Гронвуде, и я постараюсь устроить вашу встречу. Согласны?

Я опять кивнула, видела его улыбку и сама улыбалась. От этого человека исходили доброжелательность и сила, которым я не могла противиться. В глубине души я знала, что он совратитель, что его обаятельная личина может быть обманчива. Но... Он ведь спас меня, и я не могу быть с ним суровой. Это я, которая раньше видела в каждом мужчине лишь опасность! Почему же я так покорна шерифу? Настолько покорна, что даже согласилась сесть за ним на круп его коня, когда Эдгар предложил мне это. Возможно, меня не привлекала перспектива езды на пугливой пегой и я понимала, что так мы скорее доберёмся до Гронвуда.

Я ехала позади шерифа, держась за разделявшую нас высокую луку седла. Мою лошадь он вёл на поводу, в пути мы совсем не разговаривали, не считая его короткого упоминания о том, как лестно отзывалась обо мне Гита. И от этих слов мне стало хорошо. Признаюсь, что меня бы раздосадовало, если бы в плену чар Эдгара она забыла нашу многолетнюю дружбу.