Дочь ледяного Юга

Нарису, начальнику безопасности населения

Земли от руководителя экспериментальной

группы 426 по проекту «Очищение»

от 01.08.238

Предварительная записка

Подготовительные стадии эксперимента: 22.01.217.

Закладка образцов: 17.05.221.

Выведенные лабораторным путем создания были внедрены в людские семьи, чьи дети появились на свет мертворожденными с 03.02.222 до 21.02.222.

В ходе периодических наблюдений установлено, что объекты:

– по внешним и внутренним параметрам отличий от обычных людей не имеют;

– по всем показателям здоровы;

– обладают большим порогом болевой чувствительности, чем обычные люди;

– имеют интеллект значительно выше большинства людских образцов;

– инициативны, но чаще мечтательны, склонны к чрезмерному анализу своих поступков и поведения других людей;

– быстро мобилизуют людские ресурсы для выполнения поставленных ими задач;

– в 14 случаях у объектов выявлены слабые способности к телепатии и целительству.

Итого по первой серии было создано 72 образца, из них жизнеспособными оказались 51; из них:

– годны к дальнейшему обучению – 22 (список прилагается);

– не подлежат сотрудничеству и приравниваются к прочему гражданскому населению – 29.

Кинс протер глаза и вздохнул – этим беднягам сейчас должен быть тридцать один год.

Отыскав папку с личными делами подопытных, он обнаружил, что из двадцати двух обученных выжило семеро. Остальные не дотянули до двадцатилетия. Знакомых фамилий он не нашел и среди тех семерых. Если они еще живы, то на публике не появляются. Во всяком случае, на Спире.

В документах упоминалось, что намечалась вторая серия опытов в 226 году. Результат появился бы на свет в 227 году. Сейчас им было бы лет по двадцать пять. Для кого старается Мидару? Не для своей же смазливой жены. Она моложе. Самому политикану сейчас тридцать пять. Не подходит. Надо выяснить. Кинс сделал пометку в блокноте.

С папкой, озаглавленной «Волшебники», он просидел довольно долго, изучая список на полторы тысячи фамилий. Мелькали и знакомые, засветившиеся в политике или искусстве. Фигурировал там один ученый. (Не то чтобы Итеро интересовался наукой. Ни в коем случае! Просто недавно тот химик обращался к Усачу с просьбой подделать завещание дядюшки в его пользу.)

«Взглядом останавливает кровь. В состоянии ярости в радиусе десяти шагов вызывает бесконтактные раскачивания и передвижения мебели и других предметов», – значилось в графе «Возможности». В соседней графе «Перспективы» стояла запись: «Сотрудничеству не подлежит».

Так для чего это Габриелю Мидару? Про геологическую разведку его партия давно трубит в Парламенте, требуя изменения законов. Но заявление об опытах над людьми чревато. Гатуры не простят, допытаются, кто снабдил информацией. И самому Мидару не улизнуть от их гнева.

Кинс задумался. Ему захотелось, чтобы эти шокирующие сведения дошли до общества. Люди не скот, чтобы заниматься улучшением их породы. Нет, этот политикан – умный человек. До чего-нибудь он додумается. Решено, надо назначить с ним встречу.

Они увиделись на следующий день в специально закрытой по такому случаю кофейне.

Из огромного окна просматривалась почти вся широкая набережная с сероватым зданием городской управы на другом берегу. По реке сновали прогулочные катера. Возле моста замерла ремонтная машина, перекрывая большую часть дороги.

«Это чтобы за нами меньше наблюдали», – догадался Мидару.

Усач помешивал ложечкой остывающий кофе, не удосужившись его попробовать.

– Как ты хочешь поступить с информацией, за которую платишь? – был первый вопрос Кинса. – Она слишком опасна.

Мидару, полистав фотокопии, сосредоточенно молчал. В его голове один за другим просчитывались варианты.

– Информация будет обнародована, но так, что ни на одного из нас не падет тень подозрения, – уверенно заявил он и принялся излагать свой план.

– Это будет стоить еще сто тысяч, – выслушав предложение Габриеля, вымолвил Итеро.