Дочь лесника

— Лаам, если человек с таким знаком что-то тебе говорит, значит, так оно и есть, — пришел мне на помощь полковник.

— И что нам теперь делать? — глухо спросил староста.

Хм… А я, кажется, знаю. Да точно, черт его возьми, знаю! И идею эту «золотым орлам» подкину!

— Скажи, почтенный староста, — обратился я к Груитту, — а много у вас семей с молодыми парнями?

— Хватает, — ответил он. — У нас и такие семьи есть, где кроме отца еще пять-шесть сыновей на жалованьи. Худо им придется…

— Так и пошлите сыновей туда. Или езжайте сами, а их здесь оставьте. Они молодые, им что на новом месте обустроиться легче будет, что на старом к новым порядкам привыкнуть. Опять же, здесь лесничих меньше станет, а следить, чтобы крестьяне не рубили что не положено, да приезжие не охотились где нельзя, все равно придется. Под такое дело, глядишь, и жалованье не урежут, патроны только перестанут давать, и все. А уж дочек своих вы всяко найдете куда пристроить.

— Вот так, значит…, - Груитт призадумался.

— Да и армия на новом месте поможет, — добавил я. — Верно, господин полковник? Вам же лесничие сильно помогают?

— Вы правы, инспектор, — согласился он.

— А что…, - после некоторого раздумья произнес староста. — Так оно, может, и выйдет… Умно… Умно! А уж дочек пристроим! Точно пристроим! — повеселел он. — Вон как Корнат пристроил — какой человек в зятьях-то!

Тесть с довольным видом огладил бороду, староста хлопнул его по плечу и снова повернулся ко мне.

— Лаамом меня зови, господин инспектор, — просто и веско сказал Груитт. — В нашем лесу ты теперь свой.

Мы вернулись за стол, на радостях выпили. Свадьба еще гуляла до вечерних сумерек, когда народ начал разъезжаться по домам, и вскоре мы с Лоркой, хитренько переглядываясь, отправились в спальню. Под нее нам выделили самую дальнюю комнату на втором этаже, для того, надо полагать, чтобы наши радости не мешали спать добрым людям. Добрым, да. А для меня теперь еще и полностью своим.

Глава 24

Главные силы имперских войск вступили в Мераскову степь ближе к середине ноября, то есть, по-здешнему, позднего осенника. Как очень быстро выяснилось, именно продвижение по степи зимой легло в основу плана кампании, составленного в штабе генерала Штудигетта. План исходил из того, что к наступлению поздней осени мераски откочевывают в долину Филлирана (Ильрана, как они называют реку), поскольку прокормить скот в степи невозможно и зимовка в куда более мягких климатических условиях речной долины становится залогом выживания народа. Но на сей раз в Империи решили, что зимовка на восточном берегу реки станет для мерасков последней, и всю свою дальнейшую историю они проведут по другую сторону Филлирана.

А произойдет это по той причине, что вскоре генерал Штудигетт приведет к долине свои войска, которые прижмут мерасков к реке и заставят их перебраться на ее западный берег. Не всех, конечно, а тех, кому повезет не погибнуть в процессе доведения до них той неприятной истины, что другого варианта выжить Империя им не дает. Затем войскам надлежало закрепиться на речном рубеже, захватив несколько удобных для обороны плацдармов на левом берегу, очистить от остатков мерасков прибрежные леса и приступить к обустройству нового имперского пограничья. Да, не оценить мрачную красоту такого плана я не мог. Вместо того, чтобы вести с кочевниками изнурительную маневренную войну в степи, накрыть их большинство в зимовьях, где лишенный привычной для себя возможности маневрировать противник не сможет противопоставить имперским войскам ничего, кроме личной храбрости, каковая будет быстро и беспощадно сведена на нет подавляющим превосходством имперцев в огневой мощи — решение сильное, а если абстрагироваться от того, что речь, в общем-то, идет о войне с ее кровью, смертью и прочими малоприятными особенностями, то даже изящное.

Оборотной стороной медали была необходимость продвижения армии по степи зимой, причем продвижения, по возможности, как можно более быстрого. И это в условиях, когда снабжать себя провиантом, фуражом и даже дровами армия должна сама — единственным ресурсом, на который имело смысл рассчитывать в зимней степи, была вода из обустроенных мерасками колодцев, да и то тех лишь, до которых наши доберутся раньше, чем мераски успеют их отравить. Что ж, надо отдать офицерам штаба Штудигетта должное — проблемы со скоростью марша и снабжением они решили.