Дочь лесника

На этом церемония сватовства и закончилась. Честно говоря, даже имея некоторое представление о том, как это происходит (Лорка просветила), я и не ожидал, что будет так весело. Да она, собственно, только о выкупе в круг колбасы и головку сыра и рассказывала, так что поэтические импровизации Корната да расхваливание меня Киннесом стали приятным сюрпризом. Вообще-то, полагалось еще устроить общее застолье, но из-за того, что на все про все времени у нас было немного, пирушку решили устроить ближе к вечеру, а сейчас отправили сватов и Фиарна на хутор лесного старосты договориться насчет завтрашней собственно свадебной церемонии, а заодно отвезти все, что для этого от нас требовалось, и пригласить гостей. И пока они исполняли порученное, я вручил подарки Корнату и младшим, а потом мы с главой семейства Триамов уединились, чтобы пропустить по стаканчику вина и поговорить.

— Хорошо, что ты приехал, — довольный Корнат отхлебнул густого красного вина и отправил в рот кусок сыра. — Лорка этот год прямо сохла по тебе. Я уж боялся, сбежит из дома к тебе в Вельгунден.

— Не успела, как видишь, — я тоже глотнул вина. — А то бы разминулись еще.

Корнат согласно кивнул и потянул руку за следующей порцией закуски.

— Майором стал, — кинул он выразительный взгляд на мои погоны, — да сваты у тебя тоже офицеры. На войну, не иначе, к нам?

— Да какой из меня майор? Чиновник я, военно-полевой инспектор, и то, пока война, — отмахнулся я. Мы еще поговорили о том, чем я занимаюсь (особой конкретики я не сообщил, но на то «я теперича не то что давеча» прозрачно намекнул), о том, как устроились мои друзья (тут рассказал все как есть), потом Корнат попенял мне, что я их не привез, а я клятвенно обещал устроить общую встречу как только, так сразу, я поинтересовался, что у Корната с ногой (как я понял, растяжение связок голеностопа — неприятно, но не страшно), а когда все дежурные темы были обсуждены, я перешел к главному.

— В общем, Корнат, что война будет, ты, конечно понимаешь.

— Понимаю, как не понять, — согласился он. — Считай, уже год, как мерасков не гоняли, пора бы.

— Нет, на этот раз все по-другому будет, — я сделал пару глотков и отставил стакан в сторону, показывая, что разговор предстоит серьезный. — Император всю Мераскову степь забирает.

— Вот как даже? — Корнат тоже отставил стакан.

— Вот так, — в тон ему сказал я. — А значит, тебе и Фиарну доплачивать за охрану границы перестанут, да и патроны давать больше не будут.

— С чего бы? — удивился он. — Мераски-то свои привычки не бросят, хоть их и заберут в Империю!

— То-то и оно, что не заберут, — выдавать государственную тайну, конечно, нехорошо, но все равно тут это узнают быстро, так уж пусть мои близкие будут первыми. — Император забирает землю, а мераски на ней ему и даром не надобны.

— Ого! — Корнат, похоже, начал соображать, что пахнет чем-то серьезным. — И куда их?

— За Филлиран, — Филлираном на имперских картах называлась река, разделявшая мерасков и даянов.

— Прямо всех? — к столь радикальному решению вопроса Корнат, похоже, готов не был.

— Особо упорных — на четыре локтя вниз, — уточнил я. Хоть систему мер, аналогичную нашей метрической, в Империи ввели лет уже полтораста назад, старые меры продолжали, как и у нас, жить в пословицах, поговорках и идиомах. «Четырьмя локтями вниз» называлась могила, по стандартному, еще со времен Синей смерти, размеру ее глубины.

— А нас куда? — Корнат помрачнел и, тяжело вздохнув, посмотрел на отставленный стакан. Но пить не стал.

— Леса в долине Филлирана тоже есть. Может, они там и другие какие-то, я не знаю, но есть, это точно. Так что можно туда. Можно остаться и лесничествовать здесь. Я так понимаю — кто-то подастся на новую границу, кто-то останется. Но по-старому уже не будет.

— Спасибо, что сказал, — Корнат все-таки выпил и тут же налил себе еще. — Завтра на свадьбу многие наши придут, потом с ними и обсудим…

До завтра, однако же, было еще неблизко, так что и посланцы успели вернуться, и небольшое застолье по поводу успешного сватовства организовали. Клевать носом что я, что мои сваты начали куда быстрее хозяев — все же в путь мы сегодня отправились совсем рано. На столе еще оставалось много чего съестного, когда нас развели по комнаткам и устроили на ночлег.

Вставать пришлось в несусветную рань, но никакие переживания по этому поводу меня не одолевали. Наоборот, встал я бодро и быстро, и с самого начала этого дня настроение мое смело можно было выдавать за эталон жизнерадостности и оптимизма. Казалось, что сейчас на моей стороне сама природа — пусть за окном сейчас и серели предрассветные сумерки, но уже чувствовалось, что день будет не по-осеннему ясным и теплым. Умываясь и бреясь, я не шибко музыкально (а что поделать — медведь на ухо наступил) напевал пришедший на ум бодренький маршевый мотивчик, полностью соответствующий моему состоянию. Облачившись в парадный мундир, я спустился вниз, где и застал предпраздничную суету в полном разгаре — народ вовсю собирался на выезд.