Дочь лесника

Всего под командованием Штудигетта находились два пехотных полка трехбатальонного состава, три егерских батальона (в каждом по шесть рот в отличие от четырехротных пехотных батальонов), три шестиэскадронных конно-егерских полка, один легкоконный полк также из шести эскадронов, три конных, три полевых и одна ракетная артиллерийских батареи, десять рот, которые мне так и хотелось обозвать пулеметными, хотя вооружены они были на самом деле картечницами (или митральезами, если угодно)[4], саперный батальон с телеграфной ротой и понтонным парком, три конно-саперных эскадрона и шесть обозных рот. Западный воздушный флот передал в подчинение генерала эскадру в составе шести больших и двенадцати малых дирижаблей с соответствующими наземными подразделениями обеспечения.

В полном составе эта сила вошла в степь не сразу. Сначала, еще пока шли осенние дожди, границу перешли мелкие конные группы, задачей которых было взятие под контроль колодцев, до каких успеют дотянуться, проверка их на пригодность к использованию и обустройство хотя бы какой-то линии передовых постов. Одновременно с этим дирижабли высадили десанты у колодцев, расположенных поглубже, заодно забросив десантникам палатки, масляные печки, припасы и патроны, как и мешки, которые требовалось наполнить землей и сложить из них укрепления. Благо, еще шли осенние дожди и сырую землю вполне можно было копать и засыпать в мешки. А вот когда дожди закончились и земля замерзла, вторжение началось уже всерьез.

Впереди главной колонны генерал Штудигетт развернул завесу из всех своих конных егерей. Они получили приказ не столько вести разведку (этим в основном занимались малые дирижабли), сколько прикрыть движение войск от мерасков, либо по каким-то причинам еще не ушедших на зимовье, либо вернувшихся в степь, получив известие о вторжении имперцев. Таковых мерасков полагалось выявлять и уничтожать, не допуская их просачивания за завесу.

Действия завесы поддерживали малые дирижабли, вовсю пожинавшие плоды привыкания мерасков к воздушным кораблям. Раньше имперские походы в Мераскову степь проводились в основном силами кавалерии, дирижабли применялись почти исключительно для разведки, и мераски нашли способ противодействия воздушному противнику — передвигались по ночам, а днем прятались и маскировались в оврагах. Нельзя сказать, что такая маскировка обманывала имперских воздухоплавателей, все же не лес, но нашлись в воздушном флоте умные головы, запретившие до поры бомбить такие укрытия. Хотя, кто его знает, может, просто тогдашним дирижаблям и бомбить-то было особенно нечем, слишком маленькими по сравнению с нынешними они были. В этой кампании даже малые воздушные корабли намного превосходили своих предшественников, так что привычка мерасков, спасавшая их раньше, сейчас, наоборот, становилась гибельной. Овраги проверялись с воздуха целенаправленно, и при обнаружении укрывшихся в них кочевников засыпались либо мелкими осколочными бомбами, либо вообще флешеттами[5]. А на тех, кто успевал выскочить из превратившегося в ловушку укрытия, экипажи дирижаблей наводили конных егерей.

Завеса подкреплялась тремя батальонными колоннами егерей, продвигавшимися несколько позади, причем по три роты в каждом батальоне ехали на повозках. Скорость этой эрзац-мотопехоты не воодушевляла, но все же так получалось несколько быстрее, чем пешком, а главное, такое решение одновременно позволяло экономить на количестве лошадей. Если дюжине кавалеристов требовалась дюжина же лошадей, то повозку с двенадцатью егерями везли четыре лошади. Или коня? До сих пор не разберусь, когда в армии надо говорить «кони», а когда можно сказать «лошади». Но именно они, четвероногие непарнокопытные, были главными потребителями груза многочисленных обозных повозок. Лошади на сутки требуется от одиннадцати до семнадцати кило корма, и потому обоз по большей части перевозил как раз-таки фураж, и не только для верховых и упряжных лошадей, но и для своих собственных тоже. Так что любое, хоть и самое малое, сокращение конского состава было никак не лишним.

Вместе с егерями шли конные саперы, чтобы при необходимости облегчить движение кавалерии и егерей. Обычно это делалось путем подрыва крутых стенок оврагов, если таковые становились поперек пути.

Далее по направлению кратчайшего пути к долине Филлирана дружным шагом топала обычная пехота, за ней топтали и укатывали землю саперы, полевая артиллерия и обозы. Всю конную артиллерию и три роты картечниц Штудигетт выделил на усиление завесы, еще три роты картечниц придал егерским батальонам, оставшиеся четыре роты шли вместе с полевой артиллерией и ракетными станками. Охранение этой походной колонны обеспечивал легкоконный полк.