Дочь любимой женщины

Оказалось, он занял первое место. Хотя у других были очень красивые хомячки в красных колпачках. Эти девушки сказали Пете, чтобы он приходил еще. Дали ему лапшовый суп с мясом, из железной миски, и кусок пиццы, и еще кофе. Ему было неудобно. Но они сказали: «Это премия!» Пригласили его прийти завтра, уже в другой магазин.

Он пришел. Потом еще раз. Какой-то дядя заплатил ему за рисунки. Петя обрадовался. Купил пуховик и мобильник. Потом какая-то тетя сказала, что тот дядя – жулик, и увезла Петю во Францию. Он стал называться Пьер Закюр. Пишется Pierre Zakurd, его научили правильно подписываться. Тем более что он получал какие-то невероятные тыщи и даже больше. Он точно не знал.

Но в зимние месяцы он все равно возвращался в Москву и вел в магазинах мастер-классы «Новогодняя открытка», а тех девушек взял себе в ассистентки. И внимательно следил, чтобы охрана пускала всех, особенно бомжей. Чисто погреться. Ну или вдруг кому-нибудь тоже повезет, как ему? Вот будет здорово!

– Mais ces sont vos rivaux! – недовольно говорил его секретарь. Типа «это же ваши конкуренты».

Но Петя махал рукой и говорил:

– Rien!

Типа «фигня!».

Чесучовый пиджак воспоминание

В Дубултах под Ригой, в писательском Доме творчества, вдруг появился старик в чесучовом пиджаке: легком, песочного цвета. Как в старину. Чесучовый пиджак – что-то совсем старинное. Старик и сам был древний: худой, сухой, сутуловатый.

Однажды он оказался на лавочке рядом со мной. Я покосился на него и увидел на лацкане его чесучового пиджака значок «Мастер спорта СССР». Старик поймал мой взгляд и сказал:

– Наверное, вы удивляетесь? Вам не верится? А ведь я действительно самый настоящий мастер спорта! – и он сделал руками несколько боксерских движений, но потом добавил: – По шахматам!

Расхохотался. Я вежливо похихикал в ответ.

Старик сказал:

– А еще я бывший студент. Учился в Коммунистической академии, в том числе у Брюсова! Хотите, зачетку покажу? – Полез во внутренний карман своего чесучового пиджака, достал книжечку, полистал: – Вот!

Да, в самом деле, там была четкая роспись: В. Брюсов.

Старик спрятал зачетку в карман.

– Ну и что Брюсов? – спросил я.

– То есть как – что? – переспросил старик.

– Ну… Расскажите про него! Про Брюсова, Валерия Яковлевича, – я показал, что тоже не лыком шит. – Что он вам говорил такого, интересного?

– А! – махнул он рукой. – Уже забыл, честно говоря… И в шахматы тоже, можно сказать, почти разучился… Так, на уровне второго разряда. А то сыграем?

– Да нет, спасибо. Я вообще не умею, – сказал я.

Посидел и ушел.

Потом раза три или четыре я видел-слышал, как он подсаживался к людям на скамейке у моря или за столик в буфете и говорил:

– Наверное, вы удивлены? Вам не верится? Но я ведь действительно самый настоящий мастер спорта! Но – по шахматам!

И принимался хохотать.

В некоем университете на некоем факультете профессионалы

случился скандал.

Аспирантка представила весьма слабую диссертацию. Об этом ее научному руководителю говорили многие коллеги. Но он все же вытащил диссертацию на защиту. Белых шаров оказалось едва впритык, но ВАК ее завернул, да еще с очень обидным заключением экспертной комиссии. Это был едва ли не первый раз за всю историю факультета.

– Почему он ее так пропихивал? – спросил проректор у декана. – Он что, спал с ней, что ли?

– Нет, – сказал декан.

– Точно? – усомнился проректор.

– Абсолютно! – и декан рубанул ладонью по полированному столу.

– Тогда будем его увольнять, – сказал проректор.

– ???

– Видите ли, если бы он с ней спал, было бы хоть что-то понятно. Какой-то мотив. Увлекся мужик красивой девушкой, влюбился, закрутил роман, наобещал с три короба, и деваться некуда… А так – просто идиот! Таким в науке не место. А тем более в университете.

– Но если хорошенько подумать, то дело обстоит еще хуже, – сказал декан. – Если он с ней все-таки спал – тем более уволить. Доктор наук – и не сумел написать нормальную кандидатскую для своей любовницы?

– Как говорится, «вон из профессии»! – заключил проректор.

Мой младший товарищ и пусть у гробового входа

недавно сказал:

– Вот мне исполнилось шестьдесят. Пенсионный возраст. Нужен какой-то итоговый план жизни. Неизвестно, сколько мне осталось. Может, проживу до девяноста, а может, умру через два года! Кто знает, кто скажет? Никто! Честно говоря, хочется остаток жизни оторваться по полной! Хочу пить хорошее вино, гулять в красивых кабаках, ездить по свету, играть в азартные игры. Романы заводить хочу, легкие, страстные и быстрые. Завести тетрадь для донжуанского списка!.. Но, с другой стороны, мне надо закончить монографию. И еще одну, которую я только задумал. И еще надо написать мемуары, я же столько всего видел, с такими людьми был знаком. Хотя бы внукам все это рассказать… Что делать? Вот скажи, что мне делать? Так сказать, в оставшийся неопределенный период?

– Плюнуть, – сказал я.

– На что?