Дочь лорда (СИ)

Кармэн по-прежнему — при дворе короля Аравинта. Разжался тяжелый кулак, стиснувший сердце. За Кармелиту и ее детей можно не волноваться. Георг Третий — достойный человек и правитель.

А вот о гостившей тогда в таборе Эстеле Серж не слышал ничего. Как и о многих других оставшихся в Эвитане родственниках восставших.

Да и не интересовался.

Глава третья.

2993 год, середина Месяца Заката Осени.

Квирина, Сантэя.

1

— Здравствуйте, Анри! — Звезда грациозно поднялась с ковра навстречу гостю. Алые шелка взметнулись над восточным узором — цветы и птицы.

Эста стала настоящей банджарон. Откинутые назад темные кудри подчеркнули хищно-степные черты лица. Струящийся наряд — гибкие движения прирожденной танцовщицы.

Только неосознанная гордость во взгляде выдает дворянку, баронессу. Хотя, возможно, выдает лишь эвитанцу. Разве банджарон — не горды? Вольные кочевники искренне отсчитывают происхождение от могучего древнего бога, чье имя исчезло в песках времен.

— Здравствуйте, Эстела, — совсем тихо произнес Анри, подходя к девушке и поднося к губам тонкую смуглую руку.

Звать Эсту Звездой он станет, только если она сама его поправит.

Не поправила.

— Анри, что с Конрадом? И с Крисом? — Узкая рука нервно поправляет браслет, теребит темную бронзу. Мечется в глубине агатовых глаз тревожный огонь.

Так же Эстела смотрела четыре с лишним года назад. Когда кричала: «Что с мамой?!»

Конрад должен оценить. Если не совсем бесчувственный чурбан. Та, о ком он хмуро цедил: «Да давно забыла уже!» — пришла с табором. Через весь Эвитан — где вне закона и ее брат, и возлюбленный. В страну, где банджарон — пыль под ногами. И не только они…

— Крис — жив и здоров. Кора казнят — если мы не вернемся вовремя, — честно ответил Тенмар. Врать ей он не станет. Эстела всегда была достаточно сильной, чтобы выдержать правду. — Мы ищем пропавшего друга, Сержа Криделя. Возможно, банджарон…

— Среднего роста, худощавый, волосы темные, нрава вспыльчивого? — с легким ехидством перебила Эста.

У Анри мигом отлегло от сердца.

— В городской тюрьме он. Мы танцевали на площади, где сей юный герой влез в драку — во имя одной прекрасной дамы. Ее там продавали с рабских торгов, — лицо Эстелы помрачнело. — Помочь ему мы не могли. Кто бы нас самих потом из тюрьмы вытаскивал? Мы ведь бесправные банджарон.

— Особенно баронесса Триэнн, — улыбнулся Тенмар.

Дикое напряжение, стиснувшее душу с самого известия о пропаже Сержа, начало отпускать. И… неужели Анри действительно допускал, что мальчишка мог сбежать?

Выходит — да.

— Баронесса Триэнн в Эвитане вне закона, — мрачно вздохнула Эстела. — А на плаху я не хочу.

Семьи восставших по воле Всеслава Словеонского и Старградского вернули по родовым замкам. У Северного Волка очень выборочный кодекс чести, но слово он сдержал.

Значит, Эстела замешана в чём-то еще. Или вернули не всех?..

… За стенами палатки — мрачный ночной лагерь. И еще сумрачнее — лицо Всеслава.

— Вам лучше поторопиться, граф. Я остановлю казнь заложников. И добьюсь помилования тех, кто примкнул к вам случайно. Но вас, Тенмар, и всех, кто разжег пожар восстания, я спасать не собираюсь. Равно как и весь ваш Круг Равных. Ведь так вы, кажется, себя называете…

— Это излишне, — Анри попытался усмехнуться.

Получилось криво. После многодневной скачки практически без сна и плохо залеченного ранения Тенмар — измотаннее загнанного коня. А еще скакать всю ночь. Опять.

«Весь Круг Равных» — значит, не удастся спасти даже Конрада! Самозваные Регенты приговорили всех Рыцарей Белого Кречета. Но с Всеславом торговаться бесполезно.

— Вы клянетесь, князь?

Если кому и верить, то словеонцу. Остальные на той стороне поклянутся чем угодно — и нарушат.

— Клянусь, — Всеслав усмехается холодно — как всегда. Разве что слегка беспощаднее.