Дочь лучшего друга

— На высшем уровне. И цена соответствующая, — улыбнулся я.

— Качество и должно стоить достойно.

— Согласен. Вы здесь один или с супругой?

— С ней. Жанна увидела какую-то подругу и покинула меня. Приходится развлекаться самому, — рассмеялся Громов.

— Скоро начнется прием. Скучно не будет.

— Да, уже видел программу. Ты, я слышал, член совета фонда?

— Да. Это верно.

— Благое дело делаешь, — похвалил он меня.

— Не желаете присоединиться?

— Непременно. Чек уже выписан.

— Благодарю.

— Вот ты где, — рядом с нами возникла жена Громова — миниатюрная женщина с мальчишеской стрижкой. — Игорь.

— Добрый вечер, Жанна Сергеевна.

— Я рада, что ты поправился. Для нас это был шок узнать о твоей трагедии.

— Спасибо. Уже все в порядке. Приходится, конечно, поддерживать себя в форме, но это ничтожное неудобство по сравнению с невозможностью ходить.

— Не представляю, как это, — покачала она головой.

— И не советую. В этом мало приятного.

— Но хорошо, что все уже позади, — поставил Громов точку в обсуждении этой темы.

— Да, Марк Владимирович, Вы правы.

Я скользнул взглядом поверх его головы, выхватывая из калейдоскопа глаз два холодных изумруда. Секунда, и они ускользают, разрывая мимолетную связь и забирая с собой свет, который имел смелость вспыхнуть внутри меня. Я потерял ее. Сомнений больше не осталось.

Благотворительный бал превратился для меня в непростое испытание. Рита держалась на расстоянии. Нет, не так. Она сохраняла между нами пропасть. Ни взгляда, ни жеста в мою сторону, ни улыбки. Последним моя девочка щедро одаривала других. Но стоило только им отвернуться, как ее лицо тут же меркло, превращаясь в застывшую маску. Она никогда не была такой. Я смотрел на нее и видел не живого человека, а лишь оболочку, пустую и холодную.

Возле Риты все время крутился сын Громова. Она подарила ему пару танцев. Он что-то рассказывал ей. Она отвечала, иногда улыбаясь. Лера часто отлучалась. Скорее всего, была занята предстоящим показом. А когда возвращалась, они о чем-то спорили. Моя девочка была чем-то недовольна. Что же могло так ее расстроить?

Когда я поднялся на сцену, зал смолк, приготовившись слушать. Первый вариант речи был смят мною и выброшен в урну, как только стало известно о присутствии на приеме Риты. Второй я готовил долго. Несколько раз рвал и начинал сначала. Надеюсь, она поймет.

— Добрый вечер, дамы и господа! — поприветствовал я гостей. — Благодарю вас за то, что вы пришли сегодня на наш ежегодный бал. Я не понаслышке знаю, что такое быть ограниченным в своих возможностях. В такой момент начинаешь понимать, что ни твои деньги, ни дорогие машины, ни недвижимость не могут тебе помочь, потому что есть вещи, которые невозможно купить за деньги. Это наше здоровье. Когда мы не испытываем с ним проблем, то нам кажется, что ни одна беда никогда нас не коснется. И то, что происходит с другими — это с другими. А потом ты вдруг открываешь глаза в больничной палате. Что ты испытываешь в этот момент? Шок. Удивление. Растерянность. Отчаяние. Первое, что приходит тебе в голову, — жизнь закончилась. Не стану скрывать. Меня посещали мысли о самоубийстве.

По залу прошел рокот голосов.

— Но я отбросил их довольно быстро. А знаете, почему? Да, научиться жить в инвалидном кресле сложно, но можно. Миллионы людей так живут. Но у этих миллионов нет того, что есть у меня. У большинства из них нет возможности купить даже инвалидное кресло или перестроить собственное жилье под новые потребности. Не говоря уже про необходимые лекарства и процедуры. Пока мы сами с этим не сталкиваемся, нам кажется, что таких людей немного. Но это не так. И все они живут рядом с нами. Вы редко можете их увидеть, потому что им сложно выбраться из дома, так как подъезды не оборудованы пандусами или элементарно лифтами. Они не могут сходить в магазин, потому что там та же самая проблема. Наши города не приспособлены для людей с ограниченными возможностями. Потому что все стараются не замечать этой проблемы. Ведь приятнее смотреть на красивые газоны, витрины, красивых девушек, а не на инвалида в кресле. Взгляните на экран. Эту милую девушку зовут Ирина. Ей двадцать шесть лет. Она рисует замечательные картины и мечт ает танцевать, как раньше. Два года назад она неудачно поскользнулась на ступенях магазина. Ирина может встать, но за триста двадцать тысяч рублей. Это только операция. Без реабилитации. Далее. Антону двенадцать. Ему бы сейчас носится по двору, но нет, мальчик прикован к постели. Гулял на стройке и упал со второго этажа. Поднять на ноги его могут врачи в Германии. Цена вопроса — девятьсот восемьдесят тысяч рублей. Я могу продолжать этот список до бесконечности. Вы все можете ознакомиться с ним на сайте фонда. Но простого сочувствия для этих людей недостаточно. В наших силах изменить их жизнь, дать надежду и подарить мечту. Мы вполне можем обойтись без очередной дорогой машины, десятого по счету бриллиантового колье или яхты. А этим людям всего лишь нужны их ноги. Здоровые и способные ходить.

Я замолчал, собираясь с силами.