Дочь лучшего друга

Рита стояла передо мной такая потерянная. Я видел в ее глазах желание. Но страх испытать боль был сильнее, поэтому она продолжала бороться с собой. И это отнимало у нее последние силы.

Большим пальцем я коснулся ее щеки. Моя девочка вздрогнула, но не отодвинулась. Губы Риты были сухими и горячими. Она ответила осторожно, не смело, словно это был ее первый поцелуй. Я остановился, не собираясь на нее давить. Она молча обошла меня, выключая плиту. А после поцеловала. Сама. Так как я помнил. Так как умела только моя девочка.

За окном бушевала осень. Дождь пытался выбить стекла. Его рев смешивался со стонами моей девочки. Я признавался ей в любви своими поцелуями и ласками, отдавая все то, что копилось во мне прошедшие два года. Как мог я лишить нас обоих этого счастья?

Ближе к вечеру непогода стихла, и в спальню скользнули последние лучи заходящего солнца. Рита спала, прижимаясь ко мне мягким теплым комочком. И я испугался. Испугался той силы любви, которую она испытывала ко мне. Потому что иначе невозможно простить все то, что я сотворил с ней. И снова доверить мне свое сердце. Моя девочка была для меня поистине святой. И я готов был молиться ей. Всю оставшуюся жизнь.

Через два дня мы улетели в Москву. К неудовольствию Макса. В самолете я надел Рите на палец кольцо. Знак ее принадлежности мне. А после пришлось заглушать стоны моей девочки поцелуями, чтобы Наташа ничего не услышала. Хотя, сдается мне, что даже пилоты были в курсе того, что происходило в салоне. Свадьбу сыграли в октябре. Рита не хотела пышного торжества. Собрали самых близких. Медовый месяц провели в Париже. В том самом отеле и номере, где моя девочка ласкала себя, мечтая обо мне. А к Новому году мы уже ждали дочь…