Дочь лучшего друга

— Я не могу простить тебе того, что нашего ребенка нет.

— Прости, что меня не было рядом с тобой в этот момент.

— Ты его все равно не хотел.

— Мы бы нашли выход.

— Какой? — из ее груди вырвался невеселый смех. — Аборт ты считаешь выходом?

— Да, у тебя есть все причины считать меня чудовищем, — согласился я.

— Я больше не смогу выдержать этой боли, когда в очередной раз ты решишь, что я буду более счастлива без тебя. Я и в этот раз осталась жива только благодаря Лере.

— Что?

— Ты растоптал меня. Обесценил все мои чувства к тебе. Еще и выкидыш. Я была на грани. Я почти сделала этот последний шаг. Таблетки уже лежали на тумбочке. Но прилетела Лера. Она была рядом со мной. Она, а не ты! Как это возможно простить?!

Боже, в какой же ад я окунул мою девочку?

— Мне нет прощения, — произнес я негромко. — Ты права. Я и раньше не заслуживал твоей любви. А теперь… Я пойму, если ты прогонишь меня. Я пойму и твою ненависть и твое презрение. Но любить от этого не перестану. Мне кажется, я уже никого не смогу полюбить так, как я люблю тебя.

Не дожидаясь ответа, я вышел в гостиную. Дождь с остервенением бился в окна. Мне нечего было здесь делать. Но что-то мешало уйти. Что-то продолжало удерживать меня в квартире женщины, которую я собственноручно убил два года назад. И казалось, продолжаю делать это дальше.

Рита появилась из спальни, когда я уже принял решение окончательно уйти из ее жизни. Влажные волосы. Она все-таки принимала душ. Глупая! Смотрела долго. Молча. Словно на что-то решаясь. Потом подошла ко мне настолько близко, что я ощущал запах ее шампуня. Что-то цитрусовое.

— Тебе не стоило идти в душ, — произнес шепотом, утопая в глазах моей девочки.

— Я ненавидела тебя, — ее голос был негромким. — Я даже желала тебе смерти. Я хотела стереть из своей памяти все, что между нами было. Вырвать тебя из себя. С кровью. Чтобы было больно. Чтобы не осталось ничего. После такого уже невозможно любить. Никого. Никогда. Я запрещала себе делать это. Я никого не подпускала к себе. Я избегала любых попыток познакомиться со мной. Я избегала любых чувств. Потому что это больно. После всего этого назови мне хоть одну причину, по которой я должна сказать тебе «Да».

Я понимал, что от моего ответа зависит вся жизнь. Моя. Ее. Наша.

— Разве любовь не является веской причиной? — спросил осторожно, боясь увидеть в глазах Риты погасший свет.

— Я не хочу, чтобы ты делал мне больно.

— Я не могу обещать тебе этого, потому что… Потому что иногда тебе будет больно. Не потому что я этого хочу. Просто иногда мы оба будем совершать ошибки. Таковы человеческие отношения. Но мы же будем их и исправлять.

— Я хочу… ребенка, а ты…

Я не позволил ей закончить.

— Мы можем начать делать его прямо сейчас.

В глазах моей девочки отразилось удивление.

— Ты не против ребенка?

— Все, что угодно, лишь бы ты была счастлива.

— Ты запрешь меня дома?

Я позволил себе улыбку.

— Это мое самое большое желание. Но птица должна летать, а не сидеть в клетке. Но ты должна делать это в Москве. Не хочу делить тебя с километрами.

— Мой отец против…

— Оставь это мне.

Рита отвернулась. Я ждал. Ей было не просто. Она покусывала нижнюю губу и хмурила лоб.

— Я совершаю ошибку, да? — спросила моя девочка, снова подняв на меня свои невероятные глаза.

— Нет. Просто скажи это, малыш.

Она ответила не сразу. Вот так несколько секунд могут с легкостью превратиться в вечность.

— Да.

Шепот. Выдох. Дуновение ветра. Но я услышал. Рита снова сделала меня самым счастливым человеком на свете. И теперь была моя очередь дарить ей счастье.

Я боялся прикоснуться к ней. Господи, я первый раз брал ее восемь лет назад, не испытывая ни малейшего страха. Сейчас же мне казалось, что одно мое касание, и она рассыплется. Я причинил моей девочке столько боли, что теперь испытывал животный страх перед каждым своим действием, словом, шагом.

— Сколько тебе нужно времени, чтобы закончить все дела в ресторане? — я все еще не мог поверить, что Рита сказала мне «Да».

— Не знаю, — ответила она робко. — Мне нужно поговорить с папой.

Моя девочка жадно облизнула губы. Обещание не прикасаться к ней сейчас напоминало лезвие ножа, по которому я шел.

— Как ты себя чувствуешь? — хриплый голос выдал все мои желания.

— Хорошо, — на ее щеках вспыхнул румянец.

— Хочешь есть? Я что-нибудь приготовлю, — с места не сдвинулся.

— Нет, — Рита мотнула головой. Ее взгляд остановился на моих губах. Нет, малыш, не надо! Мне и без того тяжело сдерживать себя.

— Тогда сварю кофе, — я бросился на кухню, словно там мог защититься от своих желаний. Но они следовали за мной. Внутри меня.

Спины коснулась ладонь, обжигая через тонкую ткань рубашки. Я замер, боясь шелохнуться и спугнуть мою девочку. Она тут же отдернула руку, как будто жалея о содеянном.

— Малыш, мы не будем торопиться, — произнес, не оглядываясь.

— У тебя… были женщины за это время?

— Нет.

— Почему?

— Никто из них не сравнится с тобой, — на плиту опустилась турка. Я предпочитал именно вареный кофе, а не приготовленный бездушной машиной.