Дочь Лунной богини

Подходящее название для учебного класса, где мне предстояло доказать свои силы. Как только мы уселись за длинный стол и достали книги, я обвела взглядом комнату. Серый мраморный пол, простые деревянные балки и скудная мебель резко контрастировали с остальными помещениями роскошного дворца. На полках грудились свитки, на придвинутых к стенам столах лежали стопки книг. А за высокими решетчатыми окнами, сквозь которые проникал прохладный воздух, виднелся сад.

В комнату вошел пожилой бессмертный. Ливей шепотом сообщил мне, что это Хранитель Смертных Судеб, который расскажет нам об истории империй. Его белая борода свисала до пояса, а морщинистая рука сжимала нефритовый посох.

Я уже видела морщины у бессмертных — на лице у Пин’эр, она укладывала меня спать в те ночи, когда мама слишком долго задерживалась на балконе. Однажды я провела пальцем по морщинкам в уголке ее глаза.

— Пин’эр, что это?

— Следы прожитых лет, — ответила она.

— Ты старше мамы? — Это меня удивило, ведь мама всегда казалась мне более серьезной и авторитетной.

— Не меньше, чем на сто лет. До совершеннолетия мы развиваемся так же, как смертные. А затем наш возраст перестает иметь значение. Бессмертный, проживший тысячу лет, может выглядеть как тридцатилетний. Потому что нашу молодость определяет величина жизненной энергии.

Сгорая от любопытства, я приподнялась на локте.

— Жизненной энергии?

— Это главная составляющая наших сил, именно от ее величины зависит уровень магии. У меня появились морщины потому, что я не очень сильная, — сказала она.

— А у мамы появятся такие морщины? И у меня?

— Только время покажет.

И прежде чем я успела спросить что-то еще, Пин’эр поспешно вышла из комнаты и закрыла за собой двери.

От воспоминания сжалось сердце. До появления императрицы то был первый и последний раз, когда Пин’эр заговорила со мной о магии. Теперь я понимала, какой секрет она не захотела раскрывать мне в ту ночь. О моих запечатанных силах. Но узнай я о них до визита императрицы, расстроилась бы еще больше. Сейчас я вдруг поняла, что это уже не имело значения… ведь буря уже разразилась и унесла меня прочь. Хотя еще остались сожаления о том, что я не знала о своих силах. Вдруг мне удалось бы как-то предотвратить случившееся.

Хранитель Смертных Судеб взял книгу и начал листать ее.

— Сколько ему лет? — рассматривая белоснежные волосы старца, спросила я у Ливея.

Хранитель тут же посмотрел на меня с огорчением на лице.

— Чужой возраст не комментируют. Это не считается хорошими манерами, особенно в Царстве смертных. — Его голос звучал строго, но в нем не слышалось неодобрения, скорее, предостережение о том, что может обидеть других.

Я поспешно пробормотала извинения. Но как только Хранитель отвернулся, Ливей наклонился ко мне и прошептал:

— Некоторые бессмертные предпочитают не сохранять юный возраст.

— Потому что мы отдаем предпочтение сохранению мудрости, — отрезал Хранитель. — Ваше Высочество, я призываю вас подавать хороший пример своей компаньонке.

Я уныло кивнула, игнорируя взгляд Ливея… хотя, стоило признать, его упрекнули из-за меня. Но было приятно услышать, что кто-то еще получил выговор за свое поведение.

После окончания урока на смену Хранителю Смертных Судеб пришел новый наставник, который рассказал о созвездиях, а за ним — еще один, чтобы поведать о травах и растениях. Я изо всех сил старалась внимательно слушать долгую и довольно нудную лекцию неулыбчивого бессмертного с заостренным подбородком. Но когда мой взгляд скользнул по изображениям цветов, которые уже казались одинаковыми, пришлось прижать руку ко рту, чтобы скрыть зевок. Возможно, почувствовав мое состояние, учитель обернулся.

— Синъинь, какие свойства у этого растения? — спросил он с резкими нотками в голосе, а затем постучал по открытой передо мной странице тонкой бамбуковой тростью.

Я резко выпрямилась и тупо уставилась на рисунок ничем не примечательного бледно-голубого цветка с заостренными лепестками. Под ним значилось название: «Звездные лилии». К сожалению, больше там не указали никакой другой информации.

— Ну… — Я испуганно посмотрела на Ливея.

Глядя на меня, он широко раскрыл глаза, а затем закрыл их и слегка склонил голову набок.

— Усыпляющие! — разгадав его намек, воскликнула я.

Учитель поджал губы.

— Верно. Дикий цветок — сильнейшее снотворное, и, хоть имеет горький вкус, его трудно распознать в бокале вина.

— Спасибо, — прошептала я Ливею.

— Не за что. — Легкая улыбка заиграла на его губах.