Дочь мадам Бовари

– Наконец-то! Наконец-то мы встретились! Наверняка по делу, но все-таки приехали… – Александр Иннокентьевич Волков, председатель Комитета по вопросам жилищного строительства, в волнении сначала застегнул свой пиджак, а потом опять расстегнул. Берта взмахнула ресницами, и сердце Александра Иннокентьевича рухнуло – он давно был беззаветно влюблен в эту зеленоглазую красавицу. Своим чиновничьим чутьем он улавливал исходящую от нее силу и хитрость, он даже где-то побаивался ее, но поделать с собой ничего не мог. Любовь, сильная, страстная, мешала жить ему и его супруге, достойной Аде Петровне. Сумасбродства в рамках не допускающих «вылета» из этого удобного и престижного кресла он совершал спонтанно – то внесет имя Берты в список высокопоставленной делегации, отбывающей на южный берег Франции, то пришлет билеты в Миланскую оперу, а заодно авиабилеты и коробку настоящих французских трюфелей. Берта поначалу отказывалась, но потом, поняв, что Волков не требует женской благосклонности, стала пользоваться его дарами. Подарки, обеды, прогулки продолжались уже довольно долго. Иногда, правда, Александра Иннокентьевича подводила выдержка, и он, пригласив Берту на ужин в какой-нибудь закрытый ресторан и накормив ее там «соловьиными языками», начинал жаловаться на одиночество и непонимание:

– Вы можете представить одинокого бизона, запертого в клетке?! – подвыпивший Александр Иннокентьевич тяготел к рискованным аллегориям. Берта, почему-то представив визави в клетке московского зоопарка, давилась от смеха, но вида не показывала и только сочувственно кивала. Она с таким трудом сохраняла дистанцию, понимая, что этот потерявший от любви голову человек может быть ей очень полезен.

– Александр Иннокентьевич, ради бога, простите, что я отнимаю у вас время, но, во-первых, я хотела вас увидеть, а во-вторых, лично пригласить на юбилей нашей компании. Вы, как никто другой из всех наших друзей, поддерживали нас все эти годы. Так что милости просим!

– Спасибо, Берточка, я рад вас видеть, а когда юбилей?

– Через неделю…

– Какая жалость, через неделю я буду в Поднебесной. В Китай летит огромная делегация. Я в ее составе… – на лице Волкова отразилось неподдельное огорчение.

Берта же, отлично знавшая про визит в Китай, а также собиравшаяся отметить юбилей своей компании через полгода, изобразила на лице отчаяние:

– Как же так?! Что же теперь делать?! Я даже распорядилась насчет вашей любимой оленины…

– Так, так, только не расстраивайтесь. – Волков наконец решил, что пуговицы пиджака надо оставить в покое, и бросился к телефону: – Меня нет, пусть ждут, или перенесите всех на завтра, словом, как хотите… – бросил он помощнику. И, обратившись к Берте, произнес: – Мы сейчас с вами поедем пообедать, а там все и обсудим.

Он обнял ее за талию и увлек в смежную комнату, там была еще одна дверь, о которой никто из посетителей не знал. Они прошли какими-то коридорами и уже через десять минут ехали в сторону Останкина, где на краю парка в специально отреставрированном особняке находился один из самых дорогих ресторанов Москвы.

Опыт дал Берте бесценное умение: «Не говорить прежде, чем нужно. Говорить, когда нужно и внимательно наблюдая за собеседником». Это умение она считала самым главным своим навыком, благодаря ему она приобрела сторонников, не нажила врагов и заимела репутацию умного человека. Вот и сейчас она сохраняла приветливое и независимое выражение лица, глядя, как Волков суетится, отдавая многочисленные распоряжения метрдотелю.

Она благодарно улыбнулась, когда на стол поставили букет очень мелких, необычной расцветки роз, и кивнула, когда Волков взялся делать заказ.

В том, как он выбирал икру, мусс из оленины (совершенно несъедобное, на взгляд Берты, блюдо), лобстера и прочие деликатесы, угадывался гурман и сибарит:

– Только трюфель тоненько, тоненько, как вот французы умеют, – донеслось до Берты, и она подумала: «И когда только этот «вяземский пряник» – а ведь Волков, говорят, родом из-под Вязьмы, – успел обзавестись всеми этими знаниями, привычками и слабостями!» Она вспомнила, что до того, как занять свой пост, Александр Иннокентьевич был всего-навсего управляющим в каком-то СМУ, ездил на подержанной иномарке и отдыхал исключительно в Турции в четырехзвездочных отелях. Сейчас же это был холеный, дорого и строго одетый мужчина, не без приятности в лице, портили его лишь только чуть длинноватые редкие волосы, которые он, маскируя лысину, укладывал крайне фантазийным способом. «С этой прической он похож на растрепанного грифа». Берта каждый раз удивлялась, как портит Волкова обильно смазанный гелем беспорядок на голове.

– Так как вы думаете, Берта? – Александр Иннокентьевич удивленно смотрел на нее.

– Ах, простите, я задумалась, что же можно придумать с нашим юбилеем. Мне так хотелось, чтобы вы приехали.

– Ну, что ж поделать, я не могу отказаться от поездки в Китай, там такая делегация… Да и вопросы важные обсуждать будут.