Дочь мэра (СИ)

Толстый, мягкий и совершенно без породы. Лучший выбор.

Я так люблю собак, что даже не подвергла такое решение сомнениям. Малыш и правда замечательный. А Букля он потому, что мы с Богданом пересмотрели потеррианы.

Поцеловав мохнатое чудо, отпускаю скулящий комочек на пол. И Букля снова не то гавкает, не то хрюкает и бежит к своему лежаку.

Так. Выдыхаем.

Твой муж спецназовец, Яна. Уже капитан, впереди маячит еще одно повышение за выдающиеся достижения. За проявленную смелость. Ты жена Богдана Исаева, и его имя гремит почти так же, как и имя Архангельского, его босса.

Значит что? Значит он справится и это не обсуждается.

Эмоционально меня штормит, и страх так плотно обхватывает шею, что дышать получается через раз. Никак не могу привыкнуть к подобному…все время мысли, а что, если он сейчас где-то там раненый, а я тут живу как раньше.

Умом я понимаю, что это гормоны, и мне надо просто успокоиться и собрать себя до кучи. Спокойно. Выпить водички, например. А на деле! На деле все не так радужно.

И вот я пью обычную воду и чувствую приступ тошноты. Пальцем прокручиваю обручальное кольцо и улыбаюсь тому, что делаю это всегда в минуты волнений.

Такой жест действует успокаивающе. Так. Все. Надо думать о хорошем. Ведь уже и дома была, с родными повидаться, и со Светой встречалась, с Агеевыми тоже, в общем. Я по кругу хожу по гостям, лишь бы самой не оставаться наедине с мыслями.

Букля хоть и отвлекает, но заговорить меня у нее не выйдет.

Даже с матерью Боди вижусь, хотя после некоторых событий, связанных с непримиримостью ко мне и проблемами с бывшей девушкой, мы долго не общались. Но то дело прошлое, и оказалось, что Жанна сама поучаствовала в том, чтобы «поднасрать», а мать моего мужа поверить не могла, что я хорошая.

Для нее все богатые и успешные обязательно ублюдки и подонки. Сейчас все изменилось. И мы пусть не лучшие подруги, но общаемся.

Родители, конечно, заметили мое настроение и настоятельно рекомендовали остаться у них, мол, чего я буду одна дома? Но я дома, потому что жду.

Потому что пообещала ждать всегда и верить всегда, вот и исполняю. Обещала не надумывать лишнего, но с этим как-то не задалось.

Выдыхаю и иду в уборную, где открываю шкафчик, а там лежит перевязанный красным бантом тест на беременность. Что ж, мы почти сдержали слово перед отцом. Мед еще не закончила, но на финишной прямой, а беременность вот она. Имеется.

Дыхание снова перехватывает.

Спокойно. Спокойно. Спокойно.

Белова-Исаева, ты успокоишься сегодня? Тебе нервничать нельзя. Помнишь, да? Улыбку на лицо натянула! Руки укладываются на живот, и я совершаю ту самую дыхательную практику, которой меня однажды обучал наглый спецназовец.

Обучил мастерски!

Улыбаюсь и рассматриваю свое бледное отражение в зеркале, когда внезапно слышу, как открывается входная дверь. Следом слышатся тяжелые шаги, самые родные шаги, которые я узнаю из тысячи.

Бам-бам-бам. Сердцебиение обрывается, а затем стучит сильнее и чаще, я быстрым шагом направляюсь в коридор. Букля очень старается бежать следом, но маленькие ножки не способствуют быстрому бегу.

Когда вижу мужа, уже не могу сдержать слез и падаю к нему в объятия.

Боже, я так скучала, так скучала. Ладони примагничиваются к его массивному телу, исследуют каждый сантиметр. Я слышу сдавленный стон и понимаю, что там точно синяк и явно не один. Но хорошо, что только синяки…

О плохом не думаю. Все. Никаких отрицательных мыслей. Спокойствие охватывает целиком. Он дома. Он живой, а все остальное неважно.

— Облачко, ты в порядке? — прижимается ко мне близко-близко, в объятиях сжимает крепких. А я утыкаюсь носом в грязную форму, пропитанную потом и пылью, и впитываю в себя аромат своего мужчины.

— Да. Волновалась сильно, — отрываюсь на миг и руками обхватываю заросшее лицо. Он с годами становится только мужественнее. Так долго залипаю на нем, а он на мне, что кажется, вечность проходит.

— Яна, я так тебя хочу, но я такой грязный, так что ну не надо меня испытывать, малыш. Давай в душ…Букля! Пупсик растет не по дням.

Мы идем в душ вдвоем, я сейчас не готова отпустить его. Разговоров не ведем, вернее я молчу. Только рассматриваю то, как он осторожно раздевается. Спасибо, что не пытается скрыть реальное положение вещей.

— Я же просил тебя не волноваться…

Покрытый синяками и ссадинами, мой муж заходит в душевую. Я скидываю с себя домашний халат и шагаю к нему следом. Напор воды обволакивает и помогает расслабиться. Намыливаем друг друга. Сейчас не про пошлость, а про заботу. Так нежно-нежно, словно боимся боль причинить.

Но в моем случае это возможно наверняка.

Глушу в себе рыдания, пока мягко обхожу синие кляксы на родном теле.

— Облачко, я ругать тебя буду… — он упирается в меня, прижимается самым интересным, когда я обнимаю своего спецназовца и шепчу хрипло на ушко.

— Меня больше нельзя ругать. Нас теперь двое.

— Что? — Богдан перехватывает мое краснеющее лицо и прижимается губами к моим, а затем почти прыгает на месте, прижав к себе еще крепче. — Я папкой буду, да?

— Да.

— Папкой буду, да! — он улыбается и кричит, оглушая меня.