Дочь моего друга (СИ)

— Нет. Они с паспортом в одной папке лежали.

Смотрит не моргая, взгляд честный. Хер его знает, может в доме забыла? Надо завтра съездить.

— Давай еще раз вместе посмотрим, — сажусь рядом на корточки, беру из ее рук сумку и заглядываю внутрь. Пусто.

Она отстраненно кивает, встает и подходит к комоду. Достает все содержимое и бросает на пол.

— Давай.

* * *

Арина

— Мы ничего не пропустили? Везде проверили? — спрашивает Демид спокойным ровным тоном, и я теряюсь в догадках.

Он реально не выкупает? Или уже давно догадался, но не подает виду, продолжает подыгрывать? Тогда возникает следующий логичный вопрос: зачем?

Мы перерыли с ним содержимое всех шкафов, ящиков, чемоданов и коробок, которые люди Демида привезли из нашего с папой дома. Терпение, с которым Демид все пересматривал, вызывает у меня тихую ярость.

Но я тоже не подаю виду. Незачем ему знать.

— И правда нигде нет, — Демид стоит посреди комнаты, упираясь руками в бока, и смотрит мимо меня в стенку.

Я молчу. Конечно нет. Потому что я его выбросила. Разрезала ножницами на несколько частей, завернула в гигиеническую прокладку и выбросила. Даже если Ольшанскому придет в голову порыться в моем мусорном ведре, разворачивать прокладку он точно не станет.

Загранпаспорт спрятала под матрас. Сунула внутрь между самим матрасом и наматрасником, одернула покрывало и села сверху. В последний момент успела, как раз вошел Демид.

Если бы я могла, я бы ему в лицо оба паспорта бросила. Но я теперь ничего не могу. Не имею права.

Подумать только, что позови меня замуж Демид еще какой-то месяц назад, я бы впереди него с паспортом в ЗАГС бежала. А теперь молюсь, чтобы ему не пришло в голову лезть под матрас.

Потому что он хочет жениться из жалости. А я так не хочу.

И вот это его «Неси сюда свой паспорт, нам придется пожениться» пусть своим любовницам говорит. А я обойдусь.

— Завтра съезжу в дом, там поищу, — Демид трет руками лицо.

На какой-то миг во мне подает признаки жизни сострадание — он столько работает, мало спит, дома почти не бывает. Я сама плохо сплю, поэтому точно знаю, когда Демид встает и когда ложится. Следом просыпается совесть.

Он столько сделал и продолжает делать для меня. А я себя веду как неблагодарная тварь.

Но это длится недолго, и муки совести заглушаются голосом разума.

Если объективно. Я не могу со стопроцентной уверенностью утверждать, что Ольшанский все это время посвящает работе. Я все еще помню про эти чертовы три дня без секса, они выгравированы в подсознании пламенеющими буквами.

Дальше хуже.

Что, если он не появляется дома из-за меня?

Папа говорил, что Демид одиночка, что он физически неприспособлен жить с кем-то. И ни разу, никогда ни с кем не жил. А теперь получается, он вынужден мириться с моим присутствием.

И контрольный в голову. Демид ничего не делает ради меня. Ради девушки по имени Арина. Все, что он делает — это в память о папе. Не имеет значения, кто я и как меня зовут. Я Покровская, дочь его друга. И кто бы ни был на моем месте, Демид делал бы все то же самое.

Не будь я Покровской, он бы ради меня и пальцем не пошевелил.

Сразу становится легче. Это хорошо, лишние терзания изматывают, а мне страдать некогда. Надо думать, что делать дальше.

Будь у меня деньги, я могла бы снять квартиру и съехать. Можно продать драгоценности, на первое время хватит. Только их у меня немного, я побрякушки не особо люблю, поэтому папа обычно дарил другие подарки.

А еще можно продать машину.

От этой мысли в груди образуется неудобный бесформенный ком, который безостановочно проворачивается, доставляя немалый дискомфорт.

Папин подарок. Последний. «Порше» теперь ассоциируется у меня с отцом, и сама мысль, что я должна его продавать, вызывает саднящую боль.

Но это лучше, чем становится обузой для Демида. Или еще хуже — навязанной женой.

* * *

На следующий день Демид звонит знакомому, тот обещает восстановить паспорт как можно скорее. Когда Демид уезжает, я лично выношу пакет с содержимым моего мусорного ведра в бак на заднем дворе дома.

Загранпаспорт пока не трогаю — пусть лежит под матрасом, вряд ли Демид додумается там его искать. Просматриваю варианты жилья, затем вакансии на сайтах по трудоустройству. Везде нужны с опытом работы.

Спустя несколько часов поисков у меня опускаются руки. На те зарплаты, что предлагают в сети для таких как я, хватит лишь на аренду квартиры. Больше ни на что.

На телефоне вспыхивает экран, на нем высвечивается незнакомый номер.

— Здравствуй, Арина. Ты меня не знаешь, меня зовут Виолетта, я подруга Глеба, — говорит из трубки подозрительно молодой голос. — Я хотела бы с тобой встретиться.

Уважения и эмпатии во мне кот наплакал, поэтому спрашиваю, не задумываясь.

— Это вы должны были стать моей мачехой?

Судя по сдавленным всхлипам, доносящимся из динамика, я угадала.

— Хорошо, давайте встретимся, — сдаюсь, не признаваясь даже себе, что мне самой хочется на нее посмотреть.

Глава 23

Арина