Дочь Монтесумы. Сердце Мира

Откровенно созналась она потом, что ее пугали порывы ветра, казавшиеся ей дыханием отошедших в вечность предков. Индианка осталась совершенно без одежды, чтобы иметь полную свободу движений; веревка с ведром на спине, в которое она положила трут и кремень, не мешали ей. Она с твердой решимостью поставила одну ногу в ближайшую высечку скалы и потом, придерживаясь руками и осторожно ощупывая ступени, двинулась в трудный и опасный путь. В одном месте у нее под ногой не оказалось ступени. Ужас охватил ее, но отважная девушка не растерялась и стала спускаться дальше: оказалось, что одна ступень разрушилась, и ей сразу пришлось опуститься на два фута. Затем она принялась считать, сколько ей еще оставалось ступенек. Оказалось, еще семьдесят семь. Майя запомнила это число, чтобы при подъеме сориентироваться. Ступив на дно этой глубокой трубы, она перевела дух, потом зажгла один из факелов и осмотрелась. Несмотря на всю душевную тревогу, окружающая картина произвела на нее огромное впечатление дикой и величественной красотой. Как глубоко она опустилась, осталось для нее неясным, так как факел освещал сравнительно небольшое пространство. Индианка пошла вперед, руководствуясь инстинктом и ощущением прохлады где-то рядом. Неожиданно она наткнулась на поворот в сторону и, пройдя еще несколько шагов, увидела отражение своего факела в небольшом озере чистой прозрачной воды. Здесь стены расширялись, образуя сталактитовый свод над подземным водоемом. Быстро наполнив ведро, Майя пошла обратно. Опять зажгла факел, который был оставлен внизу, и стала подниматься. Это было гораздо труднее, так как привязанное за спиной ведро с водой тянуло вниз, веревка резала плечи, но храбрая девушка поднималась все выше по отвесной стене, цепляясь только за края ступенек. На семьдесят седьмой ступени ей грозила большая опасность: она чуть не оступилась и не слетела вниз, но отчаянным усилием удержалась и уже уверенно продолжала подъем. Недалеко от выхода силы стали ей изменять. Она уже мысленно представляла, как упадет вниз от слабости. Тяжелое ведро очень мешало. У нее мелькнула мысль, что если выплеснуть воду, то можно будет выбраться самой, но она подумала о страданиях сеньора, и это подкрепило ее слабеющие силы; и вот она наконец снова стояла у входа страшного колодца, но с целым сокровищем в руках. Накинув снятое платье, Майя бегом бросилась к нам.

Тем временем я предавался очень горьким размышлениям. Я тоже понял, что есть возможность спасти угасающую жизнь, что для этого надо только спуститься в cueva. В молодости я был довольно силен и ловок, работал в рудниках и мог решиться на это дело, хотя в последние годы страдал головокружением. Я мог попытаться, должен был это сделать. Я окликнул Майю.

– Сеньора, сеньора! Где вы?

– Здесь! – ответил голос издалека. – Что с ним, жив он или умер?

– Жив! Но без воды он не проживет и часа. Я решил достать ему воды, а если погибну, то объясните вашему отцу, отчего он меня здесь не встретит. Отдайте ему мою половину нашего символа, а сеньору скажите, чтобы он не шел дальше, а возвращался в Мексику. Прощайте, сеньора!

– Постойте, дон Игнасио! – ответила она мне уже рядом. – Я достала воды из пещеры!

Я слова не мог произнести от изумления и стыда, что чужая девушка оказалась мужественнее меня, который был столь многим обязан сеньору. Я хотел о чем-то ее спросить, но она в изнеможении опустилась на колени и потом упала в обморок. Взяв воду, я подошел к Стрикленду и прежде всего провел намоченной рукой по его губам. Одно прикосновение влаги оживило его.

– Это вода, я чувствую воду! – скорее догадался, чем расслышал я слабый голос друга.

Сердце мое переполнилось радостью. Я осторожно давал ему пить, хотя он просил и умолял дать еще и еще. В течение целого часа я капля по капле поил его; глаза у него немного прояснились, щеки утратили свой мертвенный цвет.

– Это вода спасла меня! – проговорил он. – Кто ее достал?

– Я расскажу об этом завтра, – ответил я, – а теперь постарайтесь заснуть, если можете!

XIII Клятва

Встав на рассвете, я разжег костер, чтобы приготовить горячую пищу сеньору, продолжавшему крепко спать. Ко мне подошла Майя, и я увидел, что ее руки и ноги были расцарапаны.

– Сеньора, – обратился я к ней, – прошлой ночью я произнес оскорбительные слова, которые прошу мне простить. Я вижу, как был неправ по отношению к вам. Простите меня, и я обещаю быть вам верным слугой, если только моя услуга может когда-либо потребоваться!

– Благодарю сердечно за эти слова, дон Игнасио, и готова забыть те, которые вырвались у вас вчера ночью. Вы угадали мою тайну, и я не стыжусь ее. Я только сожалею, что не стою сеньора. Прошу вас, не вооружайте его против меня и не разлучайте нас, если моя любовь тронет его.

– Вы требуете от меня большой клятвы, касающейся будущего, которое никому не ведомо…