Дочь Монтесумы. Сердце Мира

– Знаю, сеньор, но вспомните, что ваш друг, который теперь так спокойно спит, если бы не я, был бы бездыханным трупом. Вспомните, что вы стремитесь попасть в Столицу Сердца, где выгодно иметь во мне друга… Не давайте обещания, если не хотите, но знайте, что я тогда буду вам страшным тайным врагом!

– Не к чему мне угрожать. Я не боюсь угроз. Он сам себе господин, и потому обещаю, что не буду становиться между вами обоими… Смотрите – он просыпается!

Майя подошла к костру, сняла котелок, и мы приблизились к сеньору.

– Вот горячая пища! – сказала девушка, но сеньор с недоумением посмотрел на нее и спросил:

– Что случилось, Майя?

– Вчера вечером, доставая мне цветок, вы были укушены змеей и чуть не умерли!

– Помню. И, конечно, умер бы, если бы вы не высосали кровь из раны и не стянули мне так крепко руку. А дальше?

– Когда миновала опасность отравления, вас стала мучить сильная жажда, а у нас не было ни одной капли воды, даже для вас!

– Да, помню и это. Никому не пожелаю испытать такого мучения. Но я пил воду и ожил. Кто принес мне ее?

– Отец отправился верхом к источнику…

– Он вернулся?

– Нет еще!

– Значит, не он привез воду. Откуда же она появилась?

– Из cueva… мы ее вместе вчера осматривали…

– Кто же спустился туда? Ведь она недоступна!

– Я спустилась!

– Вы?! Нет, это немыслимо! Не шутите, скажите, кто туда спустился?

– Я не шучу, сеньор. Вы умирали от жажды, а отец мог не успеть вернуться… Тогда я взяла ведро и спустилась вниз. Мне посчастливилось вернуться невредимой и вовремя, чтобы предупредить дона Игнасио, который собирался сделать то же самое. Я расскажу об этом после подробнее, а теперь надо есть…

Сеньор Стрикленд протянул к ней руки и заключил в свои объятия. Таким образом, они безмолвно объяснились в любви среди дикой пустыни, при одном молчаливом свидетеле, которым был я.

– Не забудьте, что я только простая индейская девушка, – проговорила она, – а вы ведь господин среди белых. Можно ли вам любить меня?

– Очень даже можно, потому что вы благороднейшая девушка, когда-либо встречавшаяся мне, и вы спасли мою жизнь!

Зибальбай вернулся только к полудню. Мул споткнулся об острый камень и захромал.

– Он еще жив? – спросил старик у дочери.

– Да, отец!

– Крепок же он! Я думал, что жажда непременно убьет его раньше.

– Ему дали воды… Я спустилась в cueva и достала воды! – добавила она после некоторого колебания.

Старик с изумлением взглянул на девушку.

– Как это у тебя достало мужества спуститься в это страшное место?

– Желание спасти друга… Ведь я знала, что ты не успеешь вернуться!

Зибальбай задумался и медленно проговорил:

– Мне кажется, что лучше было бы дать умереть этому белому человеку, – я боюсь, что он причинит нам много хлопот. Богам было угодно сохранить твою жизнь, и помни, что она принадлежит им и что мы должны идти по пути, который они избрали для тебя, а не по тому, который ты выберешь себе сама. Помни также, что в Столице Сердца тебя ожидает некто, кто будет против твоей дружбы с белым пришельцем!

В тот же вечер, отозвав меня в сторону, Майя передала мне слова своего отца.

– Я вижу, что не обойдусь без вашей помощи, дон Игнасио, так как отец будет против меня, если мои желания будут мешать его планам. Я убеждена только в одном: что моя жизнь не во власти богов, я утратила веру в тех, которым поклонялись отец и я, если только когда-нибудь имела эту веру!

– Вы говорите горячо, но я полагаю, было бы лучше, чтобы ваш отец не слышал таких слов!

– Разве вы верите нашим богам, дон Игнасио? – спросила она меня удивленно.

– Нет, сеньора. Я христианин, не признаю идолов и не желаю иметь ничего общего с их поклонниками!

– Понимаю. Вы хотите иметь что-нибудь общее с богатством этих поклонников. Но почему бы и мне не стать христианкой? Я уже многое узнала о вашей вере и нахожу, что она чиста, велика и спасительна для нас, смертных!

– От души желаю вашего полного просветления! – ответил я. – Но не по-христиански упрекать меня в стремлении к богатствам, которых я домогаюсь лишь в интересах своего народа, а не для себя!

– Простите меня, дон Игнасио. Язык мой был резким, как и ваш еще совсем недавно… Но я слышу, что сеньор зовет меня!

Два дня еще пришлось нам пробыть на месте, пока сеньор не окреп настолько, что мог продолжать путь. Десять дней мы двигались по пустынной равнине и только на одиннадцатый дошли до пологих склонов довольно высоких гор. Еще через сутки мы достигли линии снегов и были вынуждены оставить мулов, которых нечем было кормить. Эту ночь мы провели, зарывшись в снег и тщетно стараясь заснуть; время от времени нас будил отдаленный шум, похожий на раскаты грома, – это были падающие с гор лавины.

– Как долго продлится наш путь в снегах? – спросил я Зибальбая.

– Смотри, – ответил он, указывая рукой на место, откуда появился первый луч восходящего солнца. – Там – высшая точка нашего подъема, и там мы будем сегодня перед закатом!