Дочь огня

— А теперь уходи, — строго сказал Хайдаркул. — И если Абдуллобай спросит тебя, отвечай, что из Мешхеда и Хиджаза прибыл Ходжибобо. Он призывал правоверных к молитвам и богоугодным делам.

— Все исполню, — поклонился Хайдаркулу в ноги мужчина. — Только вы уж простите мне грехи мои.

— Мы не злопамятны, иди с миром.

Доносчик ушел, сопровождаемый хозяином дома. Когда Гуломали вернулся, Хайдаркул велел Асо выйти и посмотреть, все ли спокойно вокруг.

— Видите, друзья мои, какие люди есть на свете! Надо быть очень осторожным.

— Как это все произошло? — спросил растерянный Гуломали.

— Сейчас я вам могу все рассказать, здесь остались только свои люди. Так вот, братья, никакой я не хаджи-паджи, не знаю я ни колдовства, ни молитв. Я такой же бедняк, как вы.

— Прости меня господи! — воскликнул Мадсолех. — А как же вы заставили сознаться этого дурака доносчика?

— А мне большевики помогли!

— Как большевики? — удивился хозяин.

— Да-да, большевики, — повторил Хайдаркул. — У них в этом большой опыт. Они мне сказали: Иди к Гуломали, но будь осторожен, постарайся сначала узнать, нет ли там доносчика. Как видите, мне удалось вывести его на чистую воду. Если бы он остался и передал о наших разговорах Абдуллобаю, было бы худо.

Долго разговаривали в ту ночь люди, собравшиеся в доме Гуломали… Возвращаясь после собрания к дому Оймулло Танбур, Асо восхищенно говорил Хайдаркулу:

— Ну и молодец же вы, дядя, ну и молодец! Где вы научились этому колдовству?

— Да это вовсе и не колдовство! — засмеялся Хайдаркул. — На, понюхай, — сказал он, протягивая Асо бумажный пакетик с таинственным снадобьем. — Не бойся, нюхай. Это просто толченый красный перец, который ты кладешь в плов.

— Так почему же Абдусалом признался?

— Плохо человеку, когда совесть у него нечиста, — засмеялся Хайдаркул.

В один из последних дней апреля 1917 года на площади Регистан царило необычное оживление.

В городе прошел слух, что его высочество эмир вчера вечером устраивал пиршество в нижней части города, а сегодня приказал готовить пир в мехманхане Рахим-хана.

Еще до восхода солнца водоносы щедро полили площадь Регистан, окрестные базары и торговые ряды, а подметальщики чисто вымели улицы. Ворота Арка в этот день были открыты рано, а стражники, войсковые начальники и прочие чины заняли места на суфах, расположенных у ворот.

У южной стороны дворцового подъезда, выходившего в сторону мехманханы, стояли истцы и ответчики с прошениями. Они надеялись, что эмир задержится и соблаговолит выслушать просителей.

По обеим сторонам Регистана, у стен мечети Поянда и медресе Дарушшифа, с утра засели любопытные бездельники, хотя никто из них толком не знал, что сегодня будет и чего они ждут.

Солнце стояло высоко, когда со стороны хауза показались водоносы, гнавшие ишаков, груженных бурдюками с водой. Они прошли через толпу зевак и дошли до места, откуда начинался круто поднимающийся въезд в Арк. Здесь водоносы заторопились, громко покрикивая и подгоняя палками ишаков. Стража знала водоносов и беспрепятственно пропустила их в ворота.

Джурабай, чего это здесь столько зевак собралось? Да посмотри, всяких начальников-мочальников тучи… что будет? — спросил молодой водонос старшего товарища.

— А бог знает, — ответил Джурабай. — Не иначе как какой-нибудь раб божий потеряет свою голову раньше срока.

— Беднягу принесут в жертву в честь приезда его высочества, — объяснил водонос, шедший позади.

Не успели они дойти до мечети, как навстречу им, к воротам Арка, заторопились стражники кушбеги.

Водоносы свернули на улицу гарема, прошли мимо стражи и ввели ишаков во внешний двор гарема. Там они разгрузили животных и поставили бурдюки на мраморную полукруглую суфу.

Через несколько минут туда пришли шесть молодых женщин. Каждая взвалила себе на спину бурдюк и понесла его в гарем.

Фируза вместе с Ходичой, которая была главной над всеми женщинами-водоносами, должны были обеспечивать водой кухню и гарем, называвшийся Баня. Там содержались женщины и девушки, предназначенные эмиру в подарок.

Сейчас они тащили воду на кухню, где стояло три хума, таких больших, что казалось, у них нет дна. Кроме этих хумов, надо было еще налить котел для плова и большущий самовар. Не меньше воды требовалось и в баню.

В Арке не было проточной воды, воду для трех тысяч человек возили в бурдюках. Водоносы с утра до позднего вечера подвозили воду, а женщины-водоносы разносили бурдюки по различным службам гарема.

…Вот уже неделя, как Фируза работает здесь. Хайдаркул одобрил ее решение, и Фируза согласилась таскать тяжеленные бурдюки. Она шутливо говорила Асо: А я теперь повыше тебя. Ты носишь воду в дома всяких простолюдинов, а я — в гарем самого эмира, его светлейшей матушке и ее приближенным.