Дочь палача и черный монах

– Или следующая загадка, – прошептала Бенедикта, снова опустив голову и выслушивая соболезнования. – В любом случае нужно ехать в Вессобрунн. Надеюсь, вы сможете немного прокатиться верхом. – Она усмехнулась. – Иначе нам ни за что не узнать, есть ли он на самом деле, этот клад тамплиеров.

Лекарь улыбнулся в ответ, но в душе его нарастало щемящее чувство. Настоятель Боненмайр дал почву сомнению, и оно пустило корни в мыслях Симона. Он кивнул на прощание и вышел из базилики.

Мальчик вел Магдалену по переулкам Аугсбурга к улице Ткачей. По краю мощеных улочек тянулись замерзшие каналы. То и дело попадались водяные колеса, которые летом приводили в движение ткацкие станки, а сейчас трещали под тяжестью сосулек и неподвижно торчали из ледяного покрова, сковавшего ручьи. Окон в большинстве домов не было – лишь крошечные слуховые отверстия, и Магдалена чувствовала, что из каждого за ними следила пара глаз.

С наступлением темноты они с мальчиком шагали по улицам совершенно одни. Магдалена беспрестанно озиралась по сторонам, ей за каждым углом мерещились двое убийц.

Наконец они подошли к большому дому, примыкавшему к городской стене. Пусть с трехэтажными дворцами вблизи ратуши он не шел ни в какое сравнение, здесь, среди покосившихся хижин ткачей, этот дом с побеленными стенами, выкрашенными в зеленый цвет ставнями и массивной дверью казался даже изысканным. Магдалена с трудом могла поверить, что он принадлежал палачу, но мальчик остановился и постучал. Через некоторое время послышались шаги, возле двери открылось смотровое окошко, и в него выглянуло бородатое лицо хозяина. Он приподнял фонарь, показалась рыжая борода, и в тусклом свете сверкнули глаза. Мужчина с недоверием взглянул на Магдалену и мальчика.

– Сегодня больше не принимаю, – проворчал он. – Если не помрете, возвращайтесь завтра.

Мальчик перекрестился, прошептал молитву и в мгновение ока скрылся в темноте. Магдалена уставилась на палача, не отходившего от окошка. Похоже, он ее не узнал.

– Оглохла или как? – В голосе мужчины прозвучала угроза. – Исчезни, и поживее, или я прибавлю тебе прыти, батрачка!

Он собрался уже захлопнуть окошко, но Магдалена заговорила с ним:

– Это же я, Магдалена Куизль из Шонгау. Не узнаешь?

В глазах палача промелькнуло удивление, он отворил дверь, и в освещенном проеме выросло его могучее тело.

Филипп Хартман ростом не уступал палачу Шонгау. Морщинистое лицо его обрамляли рыжие локоны и борода, могучие руки походили на дубовые сучья, и вперед выдавался огромный живот. Магдалена легко спутала бы его с батраком или наемником, но рубашка, под которой курчавились густые волосы, была сшита из тончайшей бумазеи, а на черном сюртуке не было ни одной заплатки. Филипп Хартман прищурил глаза и внимательно разглядывал свою гостью. Взгляд его выказывал человека умного, но при этом крайне тщеславного.

Наконец палач заухмылялся.

– И вправду Магдалена Куизль! – воскликнул он басистым голосом, прогремевшим на всю улицу. – Вот это сюрприз! Давай заходи, или решила околеть под дверью у палача?

Он обхватил Магдалену за плечи и потянул в теплую комнату. Тихо потрескивала голландская печь, топившаяся из передней, на столе остывал недоеденный ужин – копченый фазан, половина сырного круга и разрезанный ломтями окорок. Рядом стояла кружка вина и тарелка с белым хлебом. Рот у Магдалены наполнился слюной; она вдруг вспомнила, что со вчерашнего вечера ничего толком не ела. Хартман заметил ее взгляд и жестом пригласил к столу.

– Садись и ешь. Одному мне все равно не управиться.

Магдалена уселась за стол и набросилась на еду. Хлеб был еще теплым. Она схватила фазанье бедро и с наслаждением откусила нежное мясо. В этом доме словно праздновали Пасху и Кирмес [12]в один день. Ужин, подобный этому, Куизли могли позволить себе лишь после крупных казней, да и то только если платили как полагалось. Хартман наблюдал за Магдаленой, как за дивной зверушкой, и молчал.

Сверху вдруг послышались торопливые шаги, затем скрипнула дверь, и внутрь заглянула девочка лет пяти в ночной рубашке и с рыжими косичками.

– Возвращайся наверх, Барбара, – сказал палач. – У нас гости. Магдалена останется на ночь, и утром ты сможешь с ней поиграть. – Он натянуто улыбнулся, что далось ему с явным трудом. – Может, она даже останется подольше.

Магдалена с трудом проглотила кусок, мясо показалось ей вдруг сухим и безвкусным. Барбара кивнула, еще раз окинула девушку любопытным взглядом и убежала обратно наверх.

– Бери еще, угощайся, – сказал Хартман и долил ей вина в кружку. – У меня еще и орехи есть, и приправы.