Дочь палача и Совет двенадцати

– …нельзя терять времени, – снова донесся скрипучий голос, принадлежавший, судя по всему, гостю; он звучал взволнованно, даже напуганно. – Сегодня ночью мы всё доведем до конца, потом возможности не будет. От них нужно избавиться, пока все не вышло наружу. Избавиться от всех!

Магдалена оцепенела.

От них нужно избавиться…

Что, если он имел в виду девушек с мануфактуры? Девушек вроде пропавшей Евы?

– Как вы себе это представляете? – с досадой спросил Пфунднер. – Все не так просто. Я рассчитывал на завтрашнюю ночь!

– Я же объясняю вам, потом будет поздно! – взмолился его собеседник. – Эти сведения из первых рук. Из-за чертова бала все наши планы пошли прахом. Сейчас или никогда!

– Тогда… тогда сделайте все сами, – предложил казначей. – Я снабжу вас всем необходимым. Я даже готов…

– Ну уж нет! Я слишком долго делал за вас грязную работу. Или делаем все вместе, или не делаем вовсе, вот мое последнее слово!

Некоторое время оба хранили молчание. Было слышно, как кто-то расхаживает по комнате.

– Что ж, ладно, – вновь послышался голос Пфунднера, довольно близко от двери. – Будь по-вашему. Правда, меня ждали другие… кхм… дела. Но мне потребуется время, чтобы все подготовить.

– Встретимся в десять за вашим домом, как и всегда. Нужно провернуть все очень быстро. А потом, я и слышать не желаю об этой проклятой авантюре! Понятно вам? Нам крупно повезло, что мы не стоим сейчас на эшафоте. За такое преступление палач сварит нас в кипящем масле!

– Вы поздновато об этом задумались, – Пфунднер злорадно рассмеялся. – До сих пор вы неплохо на этом зарабатывали… А сейчас прошу простить меня.

В этот момент дверная ручка повернулась. Магдалена отступила на шаг и приняла самое невинное выражение. В следующий миг дверь распахнулась, и перед ней возник Пфунднер. Казначей на мгновение растерялся, но, очевидно, он был занят другими проблемами, чтобы о чем-то подозревать.

– А, вот ты где, – произнес он рассеянно. – Сегодня мне твои… услуги больше не понадобятся. Ты свободна до завтра. – Он скользнул взглядом по ее груди и вздохнул. – Очень жаль, но меня ждут дела.

– Кто это? – недоверчиво спросил из-за его спины гость. – Прежде я ее тут не видел.

Теперь Магдалена смогла наконец рассмотреть этого странного человека. Он был низкого роста, коренастый и лысый, с бычьей шеей и большими волосатыми руками. Не будь на нем черного сюртука и мантии, Магдалена приняла бы его за простого ремесленника, кузнеца или какого-нибудь извозчика. Он взглянул на Магдалену, и маленькие глазки его беспокойно заблестели.

– Ее нечего опасаться, – сказал Пфунднер. – Это необразованная служанка, только и всего. Она не представляет угрозы и будет держать рот на замке, верно?

Казначей обнял Магдалену за плечи, и его пальцы впились ей в кожу.

– Если кто-нибудь спросит, здесь никого не было, – шепнул он ей на ухо. – Поняла? Иначе я лично позабочусь о том, чтобы ван Уффеле тобой занялся. Если ты понимаешь, о чем я…

Магдалена молча кивнула. Пфунднер ослабил хватку и заботливо похлопал ее по плечу.

– Тогда возвращайся завтра. Платье можешь оставить себе. До тех пор, пока я не скажу тебе снять его, – добавил казначей с улыбкой.

Он шлепнул ее по ягодицам, и Магдалена вышла из гостиной. Спускаясь по лестнице, она чувствовала на себе взгляд лысого гостя, но старалась шагать медленно и самоуверенно, словно ей нечего было бояться.

И только на улице Магдалена бросилась бежать, словно за ней гнался сам дьявол.

* * *

– И ты всерьез считаешь, что эта нянька украла собаку?

Пауль уставился на старшего брата, торопливо пережевывая кусочек лакрицы. Они сидели на чердаке в доме палача. Сквозь доски свистел ветер, снизу время от времени слышались шаги Вальбурги и мяуканье многочисленных кошек. Больше в доме никого не было. А если б и были, им пришлось бы постараться, чтобы разыскать мальчиков. Дом был большой и старый, с подвалами и тайными ходами, и ребята обследовали еще далеко не всё.

Хотя здесь стоял ужасный холод, братьям нравилось это загадочное место. Они обнаружили его только накануне. По приставной лестнице с верхнего этажа можно было забраться под самую крышу. Среди паутины, разломанных кирпичей и прочего хлама можно было почувствовать себя как в крепости, где никто не помешает.

Особенно если разговор не предназначен для посторонних ушей.

Петер кивнул и продолжил рассказывать:

– Я осмотрел ошейник. Он разрезан. А нянька сказала, что собака сорвалась. Выходит, она соврала. Не знаю, зачем ей это, но все именно так.

– И мы должны проследить за ней? – спросил Пауль. – Я с ребятами?

Не в силах сдержать возбуждения, он встал, взобрался на одну из балок и принялся балансировать на ней. Потом вдруг остановился и повернулся к Петеру:

– И что нам за это будет, м-м-м?

Петер вздохнул. В свои восемь лет Пауль был крайне неравнодушен к деньгам и проявлял при этом поразительные способности к счету. Как ни странно, он мгновенно утрачивал их, стоило ему войти в школьный класс. Этого Петер никак не мог объяснить.