Дочь палача и Совет двенадцати

– А, и как же не улучить часок-другой на свидание? – заметил с ухмылкой незнакомец. – А почему бы и нет? – Он взглянул на Барбару. – Особенно если дочка у палача такая юная и милая… Сколько тебе лет, золотце?

– По-моему, вас это не касается, – ответила Барбара. Тон этого Иоганна нравился ей все меньше. Она чувствовала исходившую от него угрозу. – Прошу вас, оставьте нас одних.

– Разумеется. Не хотел помешать вашей беседе. Прощу прощения за вторжение, – мужчина поклонился, слегка при этом присев. – Я все равно собирался уходить. Сегодня вечером я возвращаюсь в Мюнхен. Может, еще увидимся при случае…

Он визгливо рассмеялся и направился к выходу.

– Господи, кто это был? – с отвращением спросила Барбара, когда они с Неером вновь остались одни. – И вы с ним знакомы?

Палач встряхнул головой. Ему было явно не по себе, он нервно покусывал нижнюю губу.

– Нет, это… скорее поверхностное знакомство. Не стоит… – Он запнулся и резко встал. – Прошу простить меня. Однако, мне кажется, нам с Иоганном нужно поговорить с глазу на глаз. Ты ведь знаешь обратную дорогу.

Барбара уставилась на него в недоумении.

– Но… – начала она.

– Ты здесь ни при чем, – перебил ее Неер. – Это наше с ним дело, старая история… Но я не знаю, долго ли продлится наш разговор, так что будет лучше, если ты отправишься в город. – Глаза у него горели. Он порылся в кошельке, вынул несколько монет и бросил на стол. – Этого должно хватить за пиво и вино. Я дам тебе знать, когда мы снова сможем встретиться. До скорого!

Конрад Неер поспешил вслед за незнакомцем. Дверь захлопнулась, и Барбара осталась одна. Она так растерялась, что забыла даже попрощаться. Что на него нашло? Еще пару минут назад он допытывался от нее ответа – а теперь вдруг сбежал, точно вор какой-нибудь… О чем он хотел поговорить с этим странным пижоном?

Музыканты между тем играли спокойную мелодию под жалобный плач скрипки. Барбара впала в уныние. Она готова была довериться Нееру и посвятить его в свою тайну. Тогда она, скорее всего, согласилась бы выйти за него. Но теперь ее снова одолевали сомнения, и молодая женщина не знала, как поступить. Барбара спрятала лицо в ладони и заплакала, сначала беззвучно, потом стала всхлипывать, и слезы падали в кружку с пряным вином. Как бы ей хотелось, чтобы Магдалена оказалась сейчас рядом! Но у сестры хватало своих проблем, да и вряд ли она смогла бы ей помочь.

Никто не мог ей помочь…

Барбара была так поглощена своим горем, что даже не заметила, как стихла музыка. Она подняла голову и вздрогнула. Молодой скрипач сидел напротив нее и смотрел с сочувствием.

– Что бы ни случилось, это не повод так горько плакать, – сказал он. – Может, все дело в нашей музыке? Если она оказалась слишком печальной, то я могу все исправить. Знаешь песню про глупого Августа?

Он взялся за скрипку и проиграл веселую мелодию, мотая при этом головой, как собачка. Выглядело это до того забавно, что Барбара невольно улыбнулась.

– Вот видишь, такой ты нравишься мне куда больше. – Юноша отложил скрипку. – Только не вздумай снова плакать! А не то я сыграю все тридцать три строфы. У кого угодно голова кругом пойдет. Я всегда так делаю, если нужно спасаться от грабителя. Мерзавец кружится, как волчок, до тех пор, пока не свалится в Изар.

Теперь Барбара и вовсе рассмеялась. Она вытерла слезы и внимательнее присмотрелась к скрипачу. Снова ее внимание привлек его внимательный взгляд. Юноша был изящно сложен, с худым, тонко очерченным лицом, на губах рос легкий пушок. Волосы у него были золотистые. Вокруг носа, несмотря на зиму, пестрели веснушки, и это придавало его облику что-то мальчишеское. Хотя они с Барбарой были примерно одного возраста.

– Мне очень понравилось, как вы играете, – сказала молодая женщина. – Вы часто здесь бываете?

Скрипач пожал плечами и кивнул на своих друзей, которые убирали инструменты.

– Ганс с Людвигом живут здесь неподалеку, а я сам чаще играю в Мюнхене. Сегодня у нас была репетиция. Через две недели один богатый крестьянин празднует свадьбу и пригласил нас играть. Нам нужны песни на целую ночь и еще на полдня.

– То есть… ты бродячий музыкант? – с любопытством спросила Барбара.

Она встречала таких музыкантов еще в Шонгау. Они ездили вместе с артистами или еще с кем-нибудь из одного города в другой и играли за несколько монет и ночлег.

– Музыкант-попрошайка? – Юноша возмущенно вскинул брови. – Нет! Я городской музыкант. У меня есть разрешение от мюнхенского совета, я могу играть за деньги на свадьбах и других праздниках. У меня есть доход и крыша над головой! Не то что у этих бродячих шутов.

– Прости… я не хотела тебя обидеть, – пробормотала Барбара.

Она чуть было не рассказала скрипачу, что сама была изгоем, как и всякий бродячий люд, – дочерью палача.

Юноша махнул рукой.

– Да ладно! Музыка есть музыка. – Он протянул ей руку. – Кстати, я Валентин.

– А я… Барбара, – ответила Барбара.

Она вдруг почувствовала себя очень неуверенно, и в то же время ей было хорошо. Такого чувства в присутствии мужчин она еще не испытывала.