Дочь палача и Совет двенадцати

Потом вокруг залаяли, заскулили и завыли, словно за дверью сидела целая волчья стая. Петера окружили мохнатые существа, и в нос ему ударила вонь, такая же, как и внизу. Где-то за спиной слышались голоса ребят.

– Дьявол, откуда тут столько собак? – выругался Луки. – Эй, Петер, что с тобой там стряслось?

Мальчик не ответил. Хотя он давно уже понял, что к чему. Жуткий вой, который они слышали до этого и который так напугал Магдалену, не мог принадлежать человеку. Это скулили собаки, которые были заперты здесь и теперь с громким лаем разбежались. Петер начал догадываться еще в туннеле, когда он впервые услышал этот звук. Но болтовня Луки о призраках сбила его с толку.

Петер насчитал по меньшей мере дюжину собак. Толстая дверь, запертая на засов, и подземные ходы придавали их лаю столь зловещее звучание. Должно быть, их держали в этих жутких условиях по нескольку дней, а то и недель. Об этом можно было судить и по ужасающей вони.

Петеру с трудом удалось оттащить от себя слюнявую собаку. Она радостно взвыла и залаяла до того громко и пронзительно, что Петер невольно вздрогнул. Он вспомнил, что рассказывал Макс про свою таксу.

На занятиях Артур без конца лаял, скулил и выводил Керля из себя…

Теперь мальчик прекрасно понимал учителя музыки.

Хотя в подвале было слишком темно, чтобы как следует разглядеть собаку, Петер сразу догадался, кого держит в руках.

– Артур! – воскликнул он. Собака продолжала скулить и лаять и пыталась дотянуться до его лица. – Прекрати! Веди себя прилично. Ты же настоящая придворная собака!

Тем временем к открытой камере подошли остальные ребята. При свете факелов рассеялись последние сомнения. В руках у Петера была маленькая такса с коричневой шкурой в белую крапинку – в точности как описывал Макс.

Они разыскали Артура.

– Это и есть собака кронпринца? – недоверчиво спросил Луки. – С виду самая обычная. Как любая дворняга.

– И тем не менее она стоит кучу денег, – ухмыльнулся Мозер. – Хорошо, что Лоренц не пустил ее на мыло… Было бы чертовски жаль.

– Ну, тогда от нее пахло бы куда приятнее, – заметил Зеппи и сморщил нос.

– Думаю, остальные собаки тоже принадлежат каким-нибудь знатным особам, – сказал Петер. – Ван Уффеле держит их здесь, чтобы потом снова продать хозяевам. Но у него вдруг появились какие-то дела.

Он нахмурился при мысли о том, что это могут быть за дела. Может, убийства невинных девушек, как предполагала мама? У него мороз пробежал по спине. Похитить и запереть в подвале собаку – это одно, а жестоко убить человека… Петер поежился. Артур у них; теперь следовало возвращаться, и как можно скорее! Неизвестно, что еще могло ждать их на этой мануфактуре…

– Вид у всех этих собак довольно запущенный, – сказал Зеппи и с жалостью посмотрел на таксу. – Еще немного, и они, наверное, померли бы с голоду или сожрали друг друга… – Он кивнул на Артура. – Этот еще ничего. К тому же он самый ручной. Кронпринц, должно быть, каждый день кормил его сахарными крендельками. И он теперь думает, что ты принес ему угощение.

Артур и в самом деле до того исхудал, что кости выступали под шкурой. Судя по всему, он видел в Петере не только освободителя, но и своего нового хозяина. Артур тявкал, без конца ерзал, и угомонить его было просто невозможно. А когда он завывал, громко и протяжно, это действительно напоминало человеческий крик. От этого лая уже болели уши.

– Черт, если эта псина не заткнется, скоро сюда явится ван Уффеле со своими венецианцами! – прошипел Шорш и повернулся к Петеру. – Сделай так, чтобы он замолчал!

– Я? – удивился Петер. – Почему я?

– Ты ему нравишься, – сказал Пауль и встал рядом. – Это сразу видно. Он тебя наверняка послушается. Тебя вообще все звери любят, я еще в Шонгау заметил.

– Это потому, что я не мучаю их, в отличие от тебя, – Петер взглянул на брата. – Но это не значит, что…

– Кончай с этим ребячеством! – донесся вдруг гнусавый голос из темноты. – Вы ничем не лучше этих вшивых дворняг! А уж на нервы действуете ничуть не меньше. Поэтому тоже посидите взаперти, пока ваши родители не заплатят сполна.

Петер вздрогнул и обернулся. Из темноты к ним шагнули четыре силуэта. Двое из них держали в руках пистоли и целились в ребят. Между ними стояли пожилая женщина и худощавый мужчина в шелковом жилете с заплатками. Мужчина злорадно ухмыльнулся.

Петер тихо простонал. Случилось то, чего они так опасались: ван Уффеле и его подельники услышали лай.

– Кыш-кыш, в камеру, мелкие вонючие крысы, – проговорил ван Уффеле и показал на открытую дверь. – Теперь вы станете моими дворнягами, – он показал на двух хмурых типов с пистолями. – И без глупостей! Иначе мои венецианцы вмиг продырявят вам черепушки. Понятно?

Петер понуро опустил голову и шагнул было в камеру, но заметил вдруг, как Шорш и Луки обменялись взглядами. Как военачальники перед сражением. Лишь на краткий миг в их глазах промелькнул испуг.

– Никто не посмеет запирать Подонков Ау, – прошептал Луки.