Дочь полка. Часть 3

Александр вынырнул из своих воспоминаний и огляделся. Ни поля, ни родных домов вдали. Только стены тусклой и еле тёплой землянки. Как бы ни старалась буржуйка, обогреть всё она далеко не могла. Командир сложил фотографию, где он запечатлён с Таней, и засунул в карман. «Куда же ты лезешь?» – спросил в мыслях девушку Резанцев. Не спорил он – стране нужна помощь. Но почему нельзя было остаться в тылу? Там же тоже очень много работы. Нет, это мягко сказано! Без тыла фронта бы давно не было. Кто бы создавал оружия, делал танки? Там же работают женщины, старики и дети. Но нет, чёрт попёр её на фронт. Танька упрямая. Назад не повернёт и Александр это понимал. Тут в дверь постучали. Резанцев поднял голову и крикнул:

– Войдите!

Дверь тихонько отворилась и внутрь зашла маленькая, заснеженная фигурка. Это, конечно же, была Катя. Она встала ровно и шмыгнув, красным носом, отдала честь:

– Товарищ командир! Разрешите обратиться! – звонко протараторила девочка.

– Разрешаю, рядовой Камышева, – улыбнулся Александр. – Что у тебя?

В глазах Кати вдруг загорелась радость, серьёзное выражение лица спало, будто его и не было. Сразу видно, ей не терпелось что-то рассказать:

– Товарищ командир, почту привезли, – произнесла она и прижала руки к груди. – Разрешите раздать.

– Выполняй, – кивнул тот.

– Есть «выполнять»! – засияла девочка и отдала честь.

– Только, – сказал Резанцев.

Катя остановилась и обернулась.

– Смотри, чтобы бойцы не ленились, – продолжил Александр. – Чтобы хорошо отплясывали.

Девочка улыбнулась:

– Разумеется, товарищ командир.

С этими словами она вышла на улицу. Снаружи её уже ждала Пуля. Резанцев это понял по словам Кати: «Пулька! Дай мне выйти! Отойди!» Наконец, дверь захлопнулась и в землянке опять наступила тишина. Александр невольно снова погрузился в мысли. «Почта», – подумал он. – «Может, всё-таки написала?»

* * *

Катя перебросила огромную почтовую сумку через плечо. Она была тяжёлая. Значит, писем было много. Сумка аж трещала и не закрывалась. Конечно, почты сейчас поступает достаточно. Её и так было не мало, а вот перед Новым годом… В праздники очень много доставляют. Рядом кружила Пуля. Собака уже знала, что означает великое слово «письма». Девочка взглянула на своего четвероногого друга и подмигнула:

– Побежали, Пулёк! Пора делать праздник!

И они поспешили в центр лагеря, где больше всего кипела жизнь. Катя остановилась и, как обычно, объявила:

– Ребята! Нам почту доставили!

– Опа! – вскочил Летаев и оттолкнул назад Макаренко. – Первый я! – он побежал вприпрыжку. – Я уже танцую! Смотри, Катюх!

– Не наглей, Федя! – возмутился Василий Лунов.

– Да тут так много, – взглянула на сумку девочка, – боюсь выбирать не получиться.

– Слыхал, танцор, – скинул шапку с головы Летаева Максим Рубцов.

Фёдор подобрал ушанку и крикнул товарищу вслед:

– Да уж получше кашевара буду!

И снова серьёзные бойцы становятся мальчишками. А всё вокруг на некоторое короткое время – мирным и спокойным. Только сегодня ночью был бой, и наши ребята готовили винтовки. Но сейчас они готовили музыкальные инструменты и песни. Все окружили Катю, медсёстры стояли скромно неподалёку и о чём-то перешёптывались.

– Может что-нибудь новенькое? – неожиданно предложил Зимин Владимир. – Может сценку какую-нибудь разыграем?

– Сценку тебе нужно? – поднял брови Сорокин.

– Почему? Хорошая идея, – вмешался вдруг Фокин.

Все притихли и посмотрели в сторону бойца. Если Егор во что-то вмешивался, то вмешивался по делу и предлагал что-то годное и правильное. И сейчас. Что он предложит?

– Например, «Прекрасную маркизу», – сказал солдат. – Все же знают?

Толпа раздалась одобрительными откликами. Катя взялась за первое попавшее под руку письмо:

– Значит «Маркиза?» – прервала возгласы она.

– Давай! – махнул рукой Сорокин и повернулся к музыкантам. – Ну-ка! Игорь, Женька!

– У меня пальцы замёрзли, – сказал Косминов, – я пока не могу.

– А ну быстро пальцы греть, боец! – приказал Иван. – Без тебя не сыграем!

– Есть! – стал искать варежки тот.

Сорокин повернулся к Василенко:

– У тебя тоже пальцы замёрзли?

– Я сыграю, – крепче взялся за гитару тот.

Роль прекрасной маркизы досталась Алёне Маренко. А за подданных взяли несколько бойцов. Первым вышел Антон Шевченко. Василенко подобрал аккорды и стал играть. А герои юмористической сцены – петь:

– Алло, алло, Джеймс, какие вести? – начала Алёна. – Давно я дома не была. Пятнадцать дней, как я в отъезде, ну как идут у нас дела?

Смущённый до красноты ушей Антон, отвечал:

– Всё хорошо, прекрасная Маркиза, дела идут и жизнь легка. Ни одного печального сюрприза, за исключеньем пустяка. Так ерунда, пустое дело, кобыла ваша околела, а в остальном, прекрасная маркиза, всё хорошо, всё хорошо!

Катя, понимая, что песня «Джеймса» заканчивается, достала ещё один конверт:

– Липтенко! – крикнула она.

Из толпы на смену Шевченко, вытолкнули Матвея, тоже смущённого, как никогда. Зато «маркиза» чувствовала себя просто прекрасно: пританцовывала и улыбалась: