Дочь Пожирательницы грехов

- Я бы злился. Если бы меня прокляли на сон на пятьсот лет из-за того, что отец нарушил обещание, я бы хотел снести все. Представь – просыпаешься и видишь, что у гор какие-то крестьяне основали свое королевство, пока ты спал среди развалин.

- Я одна из этих крестьян, - напомнила я ему.

- Это не мои мысли. Я так о тебе не думал бы, - я покраснела, а он продолжил. – Так думал бы принц. Уснуть наследником престола, а проснуться бедняком в новом мире. Это ужасно. Но это не важно, это только сказки. Для детей.

- Хорошо, что моя мама сказки не рассказывала. Эта ей бы очень понравилась. А твоя мама узнала, что ты прочитал ее всю?

- Она поняла, когда ночью увидела, как я охраняю Эррин, - я слышала улыбку в его голосе. – Я боялся, что Вестник придет за ней.

- Она злилась?

- Нет. Думаю, она была рада, что я сел и прочитал ее. Отец ее любил книги, у нас было много полок с книгами и свитками. Но я любил гулять. Эррин училась, она всегда сидела с какой-нибудь книгой.

Я молчала, представляла юного Лифа в свете луны, он смотрел на девочку, похожую на него.

- Хотелось бы уметь читать, - вдруг сказала я.

- Ты можешь научиться. Я могу тебя научить.

- Да? – спросила я. – И писать? Этому тоже можешь?

- Могу начать сейчас, если хочешь.

- Но уже темно.

- Точно, - я услышала, как он шлепнул себя по лбу. – Вот бы осветить комнату. Свечой, например.

Я вытащила валик из-под головы и бросила в его сторону, улыбаясь, когда услышала его «ай». А потом я услышала, как шуршит его спальный мешок, и шаги приблизились.

- Ты в порядке? – спросила я.

- Да… - кровать прогнулась, он оперся о нее, чтобы ориентироваться в темноте. На другой стороне он нашел огниво, искры озарили его профиль, а потом зажглась свеча. Он поднял ее под головой, и я поежилась от того, как свет и тени изменили его.

- Можно перо и бумагу?

- Конечно.

Он взял их и зажег еще несколько свечей, комнату наполнил теплый свет, и он подошел к кровати.

- Подвинься.

- Что?

- Подвинься, а то я не помещусь.

- Здесь? На кровати?

- А что не так?

- Но… - моя кожа пылала, - это кровать.

- Так удобнее, чем на полу. Я не буду посягать… сильнее, чем уже делал, - он улыбнулся, и я ударила его.

- Ладно, - выдохнула я, подвинулась, укутавшись в одеяло.

Он сел рядом поверх одеял, это меня приободрило, и положил пергамент на колени. Осторожно поставив чернильницу на мои колени, он опустил в нее перо, а потом быстро нарисовал несколько линий.

- Узнаешь что-то? – спросил он, протянув мне бумагу и забрав чернильницу.

Я смотрела на буквы.

- Нет… Погоди… эта буква есть в моем имени, - я указала на линии. – И эта тоже, - я отметила букву в последнем слове.

- Первая – это «Л», а вот вторая – «Т».

- Л, Т, - повторила я.

- А другие?

Я посмотрела и нахмурилась.

- Знаю, что уже их видела, но не знаю, что это за буквы, - смущенно сказала я.

- Скоро узнаешь, - сказал он и указал на первую букву. – Это «Я».

- Я, - повторила я, - но они чем-то похожи с «Л».

- Нет, они разные.

- Немного похожи. Разве так бывает?

- Вот… - он четче навел буквы пером. – Теперь понятнее?

- Да, - сказала я, хотя усваивалось все сложно. – Значит, там «Я Л».

- А потом идет «Ю», - сказал он, глядя на меня.

- Эта буква тут еще встречается, - отметила я.

- Хорошо, - просиял он. – А потом идет «Б».

- Я Л Ю Б, - сказала я, замерла, проверяя звук. – Я Л Ю Б… я люблю тебя!

Улыбка Лифа стала еще шире.

- Откуда ты знаешь?

- Звучит похоже, если произнести быстрее. Я Л Ю Б… Я – понятно, дальше люблю, значит, это – тебя? – я показывала на слова, и он кивал.

- Верно. Хочешь попробовать написать?

Я кивнула, он дал мне перо и чернильницу. Я склонилась над бумагой, осторожно копируя буквы. Было тяжело двигать пером, хотя я умела рисовать, но изображать такие черты было другим делом, моя версия выглядела не так красиво, как его.

Это не помешал его улыбнуться мне, взгляд в свете свечей был мягким. Когда я закончила, он забрал перо и чернильницу, а потом осторожно забрал у меня листок. Он подул на чернила, высушил их, а потом порвал бумагу пополам. Он безмолвно отдал мне кусочек с его надписью, а себе забрал мои каракули.

- О… - тихо сказала я, свернула листок и спрятала под подушку к первой записке. Он удивился, когда я показала первую записку.

- Ты хранишь ее?

- Конечно.

- Твай… - начал он, и мы застыли.

Дверь в мою башню открылась.

Глава 17

Лиф сорвался с кровати, промчался по комнате, вытащил из спального мешка меч. В моих ушах гудело, громко и высоко, будто я прижала ухо к улью, а он крикнул:

- Кто здесь? Предупреждаю, я вооружен, и я убью вас, если вы подойдете к комнате миледи.

- Лучше не стоит, - отозвался голос, мои глаза расширились.

- Мерек? – страх заполнил мое тело.

- Кто же еще? – он поднялся и оказался у порога рядом с Лифом. – Прости, что поздно… хотя ты еще не спишь, - он кивнул на свечи.

- Не сплю, - с дрожью сказала я, глядя на Лифа.

Мерек посмотрел на Лифа, а тот со скучающим видом спрятал меч и убрал спальный мешок от двери, чтобы Мерек мог войти.

- Почему дверь была открыта? – спросил Мерек, у меня пересохло во рту.