Дочь Птолемея

Внезапно музыканты заиграли красивую плавную танцевальную мелодию.

— Идут! Идут! Наши этрусочки идут!

20. КАК ЭТРУСКИ В СТАРИНУ

Друг за другом двумя ручейками из-за спины сидевшей Клеопатры выплыли женщины и плавно заструились вдоль стоявших с двух сторон лож на открытую середину, освещенную тремя высокими светильниками. Их поднятые вверх обнаженные руки раскачивались в такт музыке, которая стала походить на бодрую плясовую.

Женщины были облачены в странные пестрые одеяния, закрывающие их с шеи и до пят; они представляли собой бесформенные платья, состоящие из множества красных, желтых, зеленых, кремовых лент; чтобы от движения ленты не разлетались, в талии они были схвачены широким поясом, завязанным узлом на животе. Два длинных конца пояса с кистями болтались спереди, достигая колен. Их головы покрывали прозрачные вуали-накидки, сквозь которые проглядывали лица; на каждой, кроме того, была надета небольшая черная маска с косыми, как у кошки, прорезями для глаз.

Как только женщины заняли открытую середину, откуда-то сверху стали опускаться легкие розовые лепестки. Они падали, точно снежинки, трепеща в воздухе от малейшего дуновения, и густо усыпали весь пол террасы. Воздух наполнился сладостным ароматом свежих роз.

Мужчины, воздев руки, заулюлюкали. Появившиеся почти нагие, в черных масках юные рабыни увенчали головы мужчин новыми венками и вручили каждому по кубку, наполненному вином.

Тем временем женщины соединились в круг и стали продвигаться в том же плавном веселом танце.

Раздался звук флейты, похожий на вздох.

Женщины разом остановились и повернулись своими невидимыми лицами к восторженным мужчинам, глядевшим на них влажно блестевшими глазами. Одинакового роста, в странных широких одеждах, скрывающих очертания тел, их действительно нельзя было различить, кто из них — Джама, Кассандра, Филина, Рея, Кирена, Тара или Лаодика…

Подбежавшие рабыни вручили каждой женщине по серебряному кубку с вином.

Тогда от мужчин выступил Нечкин, мастер произносить красивые витиеватые тосты, поднял свой кубок и, обратившись к Клеопатре, единственной женщине на террасе с открытым лицом, произнес:

— На всем свете есть одна земля, где нам легко дышится, — это Египет.

Во всем мире только одно солнце, которое ласкает и согревает нас, это солнце Египта.

Среди множества морей только одно такое чудесное по цвету и теплоте это море у берегов Александрии.

Но жить среди людей даже в прекрасном месте, как наше, нелегко. А все оттого, что люди не одинаковы и не равны друг другу: одни прекрасны, добры и богаты; другие злы, дурны и бедны. Одни — благородны, приветливы, умны; другие — завистливы, глупы и невежественны. И вот, находясь один подле другого, они заняты одной заботой — как им выжить. Тот, кто что-то имеет, думает, как все это сохранить. Тот, у кого нет ничего, мечтает, как бы ему разбогатеть за счет другого. Люди хитрят, ссорятся, дерутся, творят смуту, бегут и возвращаются, только и размышляя, как бы им не попасть впросак и не стать жертвой чьей-либо хитрости. Увы! Такова участь большинства. И нет для них облегчения, и не будет никогда. Из века в век вертится колесо злосчастья.

Но мы, Неподражаемые, не дурные дети богов. Мы ревноестно ценим, несмотря ни на чато, ту радость, которая нам дана, — жить на этой земле, видеть солнце, луну и море и радоваться друг другу, ибо в общении мы забываем невзгоды и всегда сознаем, кто мы: женщины, что они женщины; мужчины, что они мужчины… Вы понимаете, что я имею в виду?

Все засмеялись, Нечкин улыбнулся, довольный понятливостью своих друзей, и продолжал:

— Да-да, мы понимаем, что мы такое, ибо нам, избранным, по воле богов дано нечто удивительное и прекрасное, самое чудесное и самое изумительное достояние живых существ, — любовь! А имея любовь, мы можем сравниться с богами и сказать: "Да пусть здравствует все сущее и несущее! И пока мы вместе — мы живем! Так выпьем же, друзья! И пусть эта чудесная ночь будет не последней в нашей жизни!"

Раздался дружный хор радостных голосов, взметнулись над головами кубки.

— Умница Нечкин, ничего лучше сказать нельзя. Ты как всегда златоречив, — проговорила Клеопатра и, улыбнувшись, отпила из своего кубка вино.

После этого женщины повернулись лицами внутрь круга, так как для того, чтобы выпить, им нужно было поднять вуали.

Выпив, они воскликнули: "Да благослови нас, Афродита!" — и пустые кубки со звоном полетели на ковер посреди их круга.

Женщины снова развернулись, и каждая из них направилась к своему избраннику.

В это время светильники у ложа Клеопатры были потушены. Темнота поглотила царицу, и никто не видел, когда она исчезла с террасы.

Музыканты с завязанными глазами заиграли популярную в Александрии песенку "Моя подружка босоногая…". То была простая, веселая мелодия, которая заставляла невольно пускаться в пляс, что и сделали хмельные мужчины со своими таинственными подругами. Они кружились в полумраке, хохотали, падали, звенели металлические кубки, опрокидывались столы.