Дочь реки

Гроза уже ощущала в себе эту темную глубину. И прохладу матери-реки, ласковую, но строгую. Она смотрела во все глаза, как убирает руки гридь, закончив связывать Рарога, как что-то говорит ему, а после толкает в спину — и тот падает, ударяется о водную гладь, скрываясь на мгновение за пеленой брызг. А после — только тишина и мерное покачивание речных волн. Гроза видела Рарога ясно через темную толщу воды. Видела словно бы взором собственным, как подхватывает его могучее течение, словно осенний листик, случайно упавший с дерева — и несет дальше. Не дает на дно камнем упасть, но и на поверхность не выталкивает — ведь тогда это будет обозначать, что не приняла. А значит — убийца.

"Убереги, матушка-Волань. Убереги и спрячь. Силу мою для него возьми, если нужно, не дай захлебнуться твоей водой. Донеси до нужного места и скрой от чужого взора".

И Волань прятала Рарога где-то посреди своих зеленовато-мутных вод. Гроза надеялась, что он сумеет не дышать достаточно долго для того, чтобы успеть отплыть далеко от места судилища. А там можно просто положиться на волю реки.

Князь выжидал, не давая приказа вынимать Рарога из воды. А Гроза все шарила взглядом по глубине, пока перестала даже краем внутреннего взора видеть его. Наконец Влидвивой махнул гридям, и двое нырнули за находиником. Но сколько ни плавали, сколько ни осматривались вокруг того места, куда он упал — ничего не сыскали.

— Его нет! — гаркнул один так громко, что на берегу всем было слышно.

Люди запереговаривались недоуменно. Гроза и не слышала из рассказов Драгицы или челядинок, чтобы когда-то случалось такое — и человека просто не могли найти. Ведь течение здесь неспешное. А тут будто вихрем его подхватило.

— Утоп, что ли? — вскрикнула баба в толпе.

— Ищите! — приказал Владивой, невольно вставая со своего места.

Сотник Деньша упреждающе тронул его плечо, словно пытаясь на место вернуть, но он раздраженно сбросил его руку, после повернулся к нему.

— Берег впереди обыщите, — велел. — Может, выплыл все ж где.

Деньша кивнул, а Владивой перевел взгляд на Грозу, что так и стояла на месте, не в силах даже шевельнуться. Толпа зашевелилиась. Кто-то начал подтягиваться к воде, отчего суматоха стала только плотнее.

А Грозе только того и надо. Она склонилась к уху наставницы:

— Уходить пора, — шепнула отрывисто.

Драгица кивнула, чуть подобрав подол, степенно подошла к Владивою и что-то размеренно и веско сказала ему. Тот вновь взглянул на Грозу, слегка кривя губы, но все ж покачал головой согласно.

Наставница вернулась к Грозе.

— Князю то не слишком понравилось, что ты уходишь.

— Не стоять же здесь теперь вечно, — она пожала плечами. — Пока суматоха, я успею уйти. Только ты после еще долго Владивоя постарайся в горницу ко мне не пускать. Скажи, видеть его не хочу.

— Что будет со мной, Гроза, как он узнает? — покачала головой Драгица. — Ведь покрываю тебя. Он гневаться будет.

— Владивой хоть и гневается, да попусту лютовать не станет. Весь гнев мне достанется. Потому надеюсь, он меня не нагонит, — Гроза вздохнула, глядя в напряженную широкую спину князя, укрытую отороченным по краю шелковой тесьмой корзном. — А ты к княгине сходи. Она мне помощь обещала, если я решу из детинца убраться. Поможет и тебе избежать наказания.

Тем, кажется, Драгица чуть успокоилась.

Глава 21

Пока люди толпились на берегу, а кмети все ныряли и ныряли в воду в поисках Рарога, Гроза не стала терять время даром. Еще до возвращения в посад она распрощалась с Драгицей, которая одарила ее укоризненным взглядом напоследок, а после все ж обняла торопливо.

— Путь тебе хоть счастье случится из тех женщин, кто с Владивоем связан был. Будто глаз на нем недобрый. Вот уж и такое думать о нем впору.

Гроза не стала спорить. И впрямь ведь, если задуматься, то ни одной из женщин, чьи судьбы сплелись с судьбой князя, не досталось хорошей жизни. И она не хотела, чтобы ее жизнь отягчилась еще большей недолей, чем прежде. А так и будет, если рядом с ним остаться. Потому Гроза, попетляв сторонними тропинками, чтобы след свой спутать, и захватив из условленного места заплечный мешок, вновь вышла к реке и двинулась вниз по течению.

Туман не торопился расходиться — и ничего не было видно впереди уже в паре десятков шагов. Эта вязкая муть даже как будто идти мешала. Невольно Гроза все прибавляла шаг, пока и вовсе не побежала. Она торопилась найти Рарога, боялась не успеть помочь ему: хоть и надеялась, что река не тронет, послушает знакомую кровь. А все же воля ее до конца даже ей не известна: уж больно долго пыталась Гроза бежать от такого родства.