Дочь реки

Парни так и повскакивали со своих мест, наперебой кланяясь, но приветствовать правителя от имени всех, оставил право Домаславу. Тот не растерялся вовсе, хоть воочию князя видеть ему доводилось вряд ли часто. Приветствовал его громко и с должным почтением, храня на губах улыбку не слишком широкую, но достаточную для случая. И на какой-то миг взгляды их с Владивоем, направленные друг на друга, заледенели. Как у двух волков, которые столкнулись на узкой глухой тропке в голодную пору. Неведомо как, но Домаслав, похоже, почувствовал угрозу, что исходила от правителя. Может, тот и не хотел ее выказать, а Гроза ощущала ее так ясно, будто та паром банным обдавала с головы до ног. И уж намокли завитые прядки за ушами от испарины: то ли опаски невольной, то ли шальной, почти безумной радости, что вспыхивала короткими проблесками в груди. Как ни крути, а любая девица возгордилась бы, если бы сам князь вот так безмолвно, но понятно для многих, кто увидеть это хотел, заявлял бы на нее права. Чем Гроза другая? Рядом с Владивоем она и чувствовала себя порой девчонкой бестолковой, податливой, отзывчивой к ласкам того, кто ее восхищал, к кому она тянулась неосознанно. И сколько бы она ни пыталась побороть это опасное чувство, оно все равно постоянно бросало ее словно в кадку с теплым медом, из которого не выберешься так просто. Да после еще долго липнуть будет.

Князь сел во главу стола, что была не занята, хоть Ратша в этом остроге и был единственным боярином, старшим, кому только и можно это место занимать. Но раз тут Владивой — то ему как раз по праву. Разговор, который на время затух с появлением Грозы, теперь и вовсе, казалось, окончательно помер. Парни переглядывались тихонько, ожидая, когда правитель заговорит первым, о чем пожелает расспросить.

— Стало быть, в поисках невесты ты сюда приехал, Домаслав Будегостевич, — улыбнулся Владивой, сложив руки перед собой.

И с вызовом посмотрел на воеводу, который набычился заметно. Неведомо какие разговоры были между ними, пока они в Любшине гостевали, а многие из них, видно, были не слишком приятными. Гроза знала отца и понимала, что вряд ли он смолчал, как догадался, что князь на нее вовсе не равнодушно смотрит. И даже не как смотрит на дочь. To, кажется, чем дальше, тем яснее становилось каждому. Вон, даже Домаслав сразу заметил.

— А чего искать? — развел руками сын старейшины. — Уж найдено все давно. Наверное, даже раньше, чем я это понял. Ни одна знакомая мне девица не сравнится с Грозой Ратиборовной.

Владивой покивал, плотно сжимая губы.

— Ты не удивляйся, Домаслав, что я сюда пришел, — улыбнулся князь одним уголком рта. — Гроза мне все равно что родная. Прожила в детинце ни одну зиму, все рядом с Беляной. Потому и тревожусь о ней так же, как Ратибор.

— Я понимаю, — с легким напряжением в голосе ответил парень. — И любому приятно, что самого князя судьба воспитанницы беспокоит. Но я уверить хочу, что все сделаю, чтобы подле меня, в моем доме ей жилось не хуже, чем в детинце.

— Это вряд ли, конечно, — рассмеялся Владивой. — Но я посмотрел на тебя — и моя душа успокоилась. Ты — достойный преемник отца, которого я давно знаю и уважаю безмерно. Потому Ратшу в сговоре с ним о вашем обручении с Грозой поддерживаю. Хоть ему, верно, мое одобрение и не нужно.

Он выразительно посмотрел не на воеводу, а на Грозу — и у нее аж уши загорелись. Если бы не колты, что немного их прикрывали, все увидели бы, верно, как они полыхают краснотой. Ратша ничего не стал отвечать на слова князя, только крепче пальцы в замок сомкнул. А Владивой принялся расспрашивать сына старосты о том, как прошла весна в Ждимириче, как поживает отец и матушка, не сосватали ли еще сестер-погодок, которые уже вошли в ту пору, когда можно о замужестве думать: удивительно, как все помнил. Даже Гроза уж в лицо малявок тех не помнила, какими были Вратка и Гасава, когда она еще жила в той большой веси, которую от города, верно, отличало лишь то, что стен вокруг нее никто не возвел. Да и крома не было, конечно. Но люда там самого разного всегда было уйма.

Так и потекла беседа дальше, а ей оставалось лишь слушать и присматриваться. Кажется, парни уж совсем разомлели от внимания князя. И Домаслав перестал украдкой зыркать на правителя с легкой вопросительной опаской: не мерещится ли? Один Ратша сидел, словно истуканом вдруг обратился. На все вопросы князя или гостей отвечал неохотно — и показалось вдруг, что прямо сейчас накроет его то состояние недоброе, когда и вовсе его сложно дозваться. Гроза и прислушалась невольно: не почуется ли чего, зова какого, притяжения, что заставило бы отца оторваться от яви?

И вдруг, словно терпение у него закончилось. Ратша встал, оперся ладонями о стол и окинул мужей взглядом.

— Хорошо познакомились, — улыбнулся через силу. — А теперь пусть Гроза и Домаслав чуть вдвоем побудут. Им, верно, тоже есть о чем с глазу на глаз посудачить.