Дочь Революции (СИ)

Тогда Анастази расстегнула замок и, вместе с цепочкой протянув капитану, вложила в его руку.

— Прости. Я думала, эта вещь не настолько важна, раз она… осталась у меня.

— Спасибо, — вполголоса поблагодарил карпеец и сжал jegoletso в кулак. — Я позабочусь о том, чтобы никто тебя не побеспокоил из-за этого.

— Даже несмотря на то, что я соврала?

— Ты дала подписку о неразглашении, — вяло подыграл Кемром. — Будем считать, что ты его просто случайно нашла, а я, в свою очередь, неслучайно выкрал.

Меж тем одна из танцующих в зале пар разбилась: ведущий её юноша, держась за живот, отошёл к стене. Встревоженная партнёрша встала рядом. Когда состояние кавалера ухудшилось, она начала молить проходящих мимо о помощи. Буквально из ниоткуда появилась Чёрная Заря в одеянии сестры сострадания и увела пару прочь от людских глаз.

Этого Анастази не видела. Пытаясь насладиться остатком вечера, она решила выпить фужер приветственного непенфа и поддаться забвению.

— Не пей это! — Кемром перехватил фужер и опорожнил. Стоило жидкости соприкоснуться с землёй, как ввысь поднялся едва заметный дымок. — Тебе достался отравленный… Неужели ты не слышишь?

— У меня нос заложен… — Сначала Анастази попыталась оправдаться, но смущение быстро сменилось возмущением и испугом: — Антон? Снова лотерея?

Рассыпались остальные вальсировавшие пары. Наблюдая за ними, Кемром невольно сравнивал танец одиноких фигур если не с агонией, то с бессмысленным дрыганьем. Запылённая триумфом и временем память отхаркивала образ давнишних — классических — балов. Когда музыку играли приглашённые оркестры, наряды — при всей скромности — потрясали воображение, а оргиям с курением ныне порицаемых веществ отводились места более укромные, чем аудитории за стенкой.

Взирая на судороги зала, Кемром хотел бы усмехнуться, но не мог. Вместо этого он снял очки, когда убедился, что никто не видит Анастази с ним.

— Fon. Заканчивай дела и уезжай. Бездна выпьет этот город до дна.

— Об этом можешь не беспокоиться. Я уезжаю через три дня.

— Это правильно. — Карпеец вновь надел очки. — Постарайся жить хорошей жизнью, Анастази. Я рад, что ты жива.

— Спасибо, Антон.

Стоило ей покинуть террасу, как он дал слабину — припал к белокаменному ограждению и зажмурился. Мигрень болью сползла по позвоночнику. Горло парализовало удушье. В лёгких забулькала слизь.

Спазмы усиливались.

Мёд, кровь и желчь — его так полоскало впервые. Впервые болезнь одолевала его. Из глаз брызгали слёзы. Когда из пасти полезли черви, Кемром наконец осознал всю плачевность своего состояния и не выдержал. Рука непроизвольно легла на кобуру с револьвером.

— Zos soharkon, — хрипло напомнил себе капитан, и пальцы обессиленно соскользнули с чехла, — eni faperekor-nof.

Помутнело в глазах. Кемром прищурился в надежде обрести прежнюю чёткость зрения. Дрожащей рукой извлёк из кармана пузырёк мотуссупрессоров. Как только мужчина открутил крышку, часть таблеток рассыпалась — настолько сильно трясло. Капитан горстью собрал оставшееся лекарство и, не высчитывая дозировку, разом проглотил.

Кемром впервые задумался о том, что стар — во всяком случае, утешал он себя, по человеческим меркам. От него не укрывались ни растущая слабость, ни потеря способности организма к быстрому восстановлению.

Облегчение пришло с опозданием. Кемром наспех вытер рот платком и, убедившись в его чистоте, скомкал хлопок. Боль незначительно ослабла, однако этого оказалось достаточно, чтобы скрыться от публики.

Эпизод второй

Карпейское Каэльтство: Градемин (Новоград)

Высшая Академия Демиборцев им. Джестерхейла Опустошённого

2-20/995

Санкторий встретил Вилену ошеломляющей тишиной, когда жрица посетила его в последний раз. Опустели путанные коридоры и подземные галереи. Вейнберг привычно установила факел на держатель. Помещения полнились следами недавнего оживления.

На всём пути до атера жрицу сопровождали спящие в камне Чёрные Зори. Вестницы и жрицы со сложенными в молитве руками, вооружённые финикийскими хопешами девеницы и волчицы с полуторными мечами. Все они — убившие и убитые — отныне служили напоминанием о потерях, которые ордена понесла в ходе этой войны.

Жертвенный огонь угас, и уголь отвергал всякую жертву. Несмотря на то, что жаровня была всё ещё горяча, жизнь покинула её. Атер обволокла беспробудная тьма. Скрытые меж колоннами статуи ушедших предвестниц кровоточили — из глаз, носов и ртов запечатлённых посмертно жриц текла отравленная вода. Дух фимиама оказался не в силах сберечь зал от вездесущего амбре металла и плоти.

Сидящая на коленях Вейлон Вайс опустошённо смотрела на остывающий очаг. Уголь сыпался сквозь её обожжённые пальцы. Пузырящиеся волдырями, они были охвачены мелкой дрожью.

— Здравствуй, — поприветствовала предвестницу Вейнберг, — мама.

Тихоходка подняла на неё отрешённый взгляд.

— Что ты здесь делаешь? — В голосе Верховной Жрицы ещё теплилась материнская забота. — Я не вызывала тебя.

Вилена улыбнулась. На мгновение она вновь почувствовала себя маленькой девочкой, наивно верящей, что эта исполинских размеров женщина может быть ей родной.