Дочь седых белогорий

Миллиметр за миллиметром. Усилие за усилием. До изнеможения, до судорог в челюстях, до скрежета в зубах, до боли в голове. Девушка чувствовала, что медленно, очень медленно плетёная кожа всё же делится на две половинки. Это давало надежду. В какие-то моменты, восстанавливая силы, она отстранялась, чтобы, вдохнув воздуха, опять врезаться зубами в намокшие узлы. Оставалось ещё совсем немного, может быть, несколько узелков, но не хватало воздуха в лёгких. Ченка приподняла голову, вздохнула, посмотрела вперёд и… Забыла о том, что осталось несколько сильных, режущих давлений зубами. Прямо на неё плыл лохматый, многовековой кедр.

Так казалось Ченке. На самом деле увлекаемая долблёнка с обречёнными пассажирами на борту двигалась к зависшему над протокой гигантскому исполину. Отжив свою жизнь, подточенный временем и водой могучий кедр пал необъятной колодой поперёк русла реки. Вырванные с землёй крепкие корни лохматым выскорем вздыбились за крутым берегом. Шероховатый комель, на некотором расстоянии упёрся в большой камень, который послужил опорой поваленному дереву. Это оградило кедр от падения в воду. Своеобразный подвесной мост имел горизонтальное положение над спокойным течением. И только лохматые, ещё зелёные ветки, как руки молодой девы, задумчиво касающейся изящными пальчиками холодных струй течения, едва достигали протоки.

Ченка сразу же поняла: судьба предоставила ей возможность спасти свою жизнь и жизнь дочки. А может, всемогущий Амака услышал её молитвы? Она готовилась к единственно верному, спасительному прыжку.

Она уже знала, что ей надо делать, заранее рассчитала траекторию своего будущего полёта, представила, за какие ветки ей предстоит зацепиться и куда потом надо будет передвигаться. К намеченной цели особых препятствий не было. Ей приходилось перепрыгивать с дерева на дерева там, вверху, у самых макушек, где расстояние между стволами было до нескольких метров. Здесь же надо только посильней оттолкнуться ногами и ухватиться за основание сучьев. Но дочка, крохотный комочек, её кровиночка, драгоценная Уля… Получится ли прыжок вместе с ней?

Времени на раздумье не было. До кедра оставалось метров пятнадцать, и надо было быть готовой к предстоящему. Ченка распеленала девочку, запихнула её под платье и быстро перевязала живот кожаным маутом. Потрогала – дочка прижата к телу плотно, не выпадёт. Теперь только надо смотреть, чтобы какой-нибудь сучок или ветка не повредила глаза и нежное тельце ребёнка. А долблёнка уже подошла под гущу веток.

Замерла Ченка спрятавшейся белкой, напряглась настороженным черканом, затаила дыхание битой гагарой. Дождалась нужного момента и – в один миг взорвалась пороховым зарядом – прыгнула ловкой рысью, ухватилась, будто сапсан, цепкими пальчиками в толстые сучья, извернулась лисой в густых переплетениях ветвей и уже через две секунды сидела верхом на стволе кедра.

Пустая долблёнка быстро прошла под деревом. Сопровождающая рыба, не заметив исчезновения людей, так же ровно и спокойно проплыла чуть в стороне, с левого борта. Ещё секунда – и они отдалились.

Подождав ещё какое-то время, Ченка перешла по стволу кедра на берег и только тогда облегчённо вздохнула. С благодарностью, воздавая почести добрым духам, не переставала шептать молитвы, тут же целовала в мокрое от слёз личико Ули, плакала сама и медленно качалась всем телом из стороны в сторону. Потом, как будто очнувшись, торопливо пошла вдоль протоки, вышла на берег Большого, третьего, озера, увидела наполовину затопленную лодку. Присела на траву и со страхом в глазах стала наблюдать, как юркая долблёнка быстро погружается в воду. Вот уж затоплена половина, вот остались кромки бортов. И тут из глубины озера вырвалось чёрное бревно. Взлетело над водой, перевалилось через край борта и, взметнув хвостом фонтаны брызг, задавило обречённую долблёнку своим телом. Резкий прощальный удар могучего хвоста – и всё стихло.

Размеренно, спокойно разошлись круги на воде. Отражая небо и деревья, озеро заиграло зелёными бликами. Где-то справа, у берега, беспокойно засвистел куличок-стригунок. Громко хлопая сильными крыльями, набирая высоту, с зеркальной поверхности сорвались, полетели два белоснежных лебедя.

Нашествие

Загбой добыл марала. Высоко в горах, на подгольцовых альпийских лугах выждал, подкараулил и ранним утром с одного выстрела завалил ретивого, быстроногого, осторожного пантача. Недаром были потрачены двое долгих суток, проведённых охотником в засаде на естественном, природном солонце. Не зря следопыт мёрз прохладными ночами, «дубел» от однообразного положения тела, пытаясь заглушить голод и жажду, жевал кору жимолости и мочил рот, собирая прохладные дождевые капли кожаной поткой. Добыча стоила того. Осторожный бык пятилеток заполнил четыре оленьих турсука и подарил старательному эвенку свои великолепные, налитые кровью моховые рога.