Дочь седых белогорий

Загбой понял, что она была права. В подгольцовой зоне доброго, длинного и тонкого дерева не найти. В стране ветров каждый старается бороться за свою жизнь всевозможными путями. Любая древесина, чувствуя силу урагана, растёт не в высоту, а в толщину, охватывая своими корнями большую площадь. Что делать? Если нет одного выхода, ищи другой. И он обязательно найдётся.

Так и в этом случае. Уже через секунду охотник знал, что надо делать. Он остановил Ченку. Девушка, не зная что предпринять, без раздумий повиновалась голосу отца. Взяв в руки топор, она уже сделала несколько шагов по направлению к колке, чтобы найти дерево. Однако голос Загбоя вернул её назад.

– Доська, не хоти. Телай так. На моём учаге, в потке лежит маут. Возьми его, отвяжи от каравана трёх передовых оленей, гони сюда. Понятно ли я сказал?

– Понятно! – радостно ответила Ченка и поторопилась выполнить волю отца.

Теперь ожидание было непродолжительным. Загбой успел только свернуть шкуру медведя и отчленить от туши зверя заднюю ногу. Где-то в стороне послышался звонкий голосок:

– Мод! Мод!!!

Размеренная поступь оленьих копыт. Через минуту в дыру упал прочный конец кожаной верёвки. За ним показалось довольное лицо Ченки. Охотник прочно увязал к мауту тяжёлую шкуру амикана, приказал:

– Первый раз нато тащить шубу зверя, потом путем смотреть. Гони учагов!

Девушка скрылась за краем проруби. Издалека долетел погонный голос. Верёвка натянулась. Шкура быстро поднялась, поехала и вылетела наверх.

– Вот как! Карашо, отнако! – весело воскликнул Загбой и посмотрел на Дмитрия. – Теперь ты!

Русский подошёл к эвенку. Тот обвязал его вокруг пояса верёвкой и скомандовал наверх:

– Мало-мало, не тарапись!

Ченка кивнула головой, исчезла за краем лаза. Теперь маут натягивался медленно, видимо, девушка не гнала оленей, а вела их в поводу. Дмитрий медленно поехал вверх, ухватился здоровой рукой за край и перевалился на поверхность ледника.

Каково же было удивление, когда девушка увидела его близко. Весь в крови, с перекошенным от боли лицом, сгорбившийся, он имел жалкий вид. От надменного вида не осталось и следа. По всей вероятности, за несколько часов пребывания в ледяном плену, чудом избежав смерти, он кое-что понял и, возможно, переменил свои взгляды по отношению к людям тайги. Или, может быть, это только казалось со стороны? Однако в этот раз его поведение было иным.

Дмитрий встал на ноги, подошёл к Ченке и, не говоря никаких слов, посмотрел ей в глаза. Она смутилась, попыталась увернуться, уйти, усиленно дышала на свои озябшие ладошки и наклоняла голову. Он бережно взял её руки в свои ладони, медленно притянул к своему лицу и, согревая, стал дышать на них. Ченка едва не задохнулась от избытка нахлынувших чувств. Всё её существо вдруг наполнилось нежностью. Она была готова заплакать, и сдержать себя от этого ей стоило огромных усилий. Ченка просто стояла, и не могла сделать хоть какое-то движение, её сердце разрывало непонятное состояние, о котором она раньше не знала.

Неизвестно, сколько могло продолжаться это безмолвное объяснение, если бы возмущённый Загбой не дал знать о себе требовательным окриком. Теперь уже работали вместе. Ченка подогнала оленей назад. Дмитрий бросил в яму верёвку. Вытащили заднюю ногу медведя, мясо разделанного Учхора. Загбой вылез последним.

Охотник быстро вскочил на ноги, отряхнул с дошки снег и сурово, с тревогой осмотрелся вокруг.

– Эко! Витно, совсем Харги разозлился! А с ним и Эскери, и Мусонин! Грозная троица. Хотят нас тут загубить, – глухо проговорил он и стал нервно сматывать маут на руку.

Этим высказыванием он выразил беспокойство. Все три упомянутых имени: Харги – злой дух, Мусонин – дух гор и Эскери – бог, злой дух, повелитель смерти в предубеждениях таёжного народа всегда несли людям только горе и несчастье. А в сочетании с произошедшими событиями грядущая буря не сулила путникам ничего хорошего.

Они уже хотели покинуть неприветливое место, как вдруг Загбой, как будто что-то вспомнив, остановился, вернулся к краю дыры, посмотрел вниз, взволнованно приподнял руку.

– Снимайте с себя одежду! – отрывисто сказал он и сам быстро разделся, сорвал с себя дошку, шапку и бросил их вниз.

Ченка и Дмитрий недоуменно переглянулись, но, не говоря ни слова, последовали примеру. Эвенк взял в охапку их одежду и тоже, не раздумывая, бросил её в дыру. Затем, размотав маут, натянул его и нырнул обратно в ледник.

Дмирий и Ченка из любопытства осторожно подползли к краю лаза и с удивлением увидели такую картину. Загбой бережно накрывал одеждой туши мёртвых животных. Кряжистое тело медведя он прикрыл своей дошкой, на голову надел и завязал свою лохматую шапку из росомахи. Суконной курткой Дмитрия облачил останки Учхора. А забитую медведем оленуху прикрыл лёгкой паркой Ченки. При этом он что-то тихо бормотал и не переставал растягивать тонкие губы в улыбке.

– Ты что, Загбой, с кедра упал? – в негодовании воскликнул русский. – Давай одежду назад, холодно!