Дочь седых белогорий

Однако тот не обращал на реплики никакого внимания. Завершив свой короткий, но, по всей вероятности, очень значимый обряд священнодействия, он наконец-то дал команду, чтобы его вытащили наверх. Только очутившись рядом с ними, эвенк удовлетворённо вздохнул и достаточно понятно объяснил:

– Эко! Смотри вниз! Витишь? Это мы там лежим! Ты, я и Ченка! Притёт Харги, увитит, что мы мёртвые, обратуется и не станет нас тогонять.

Дмитрий с недоверием посмотрел вниз. Действительно, прикрытые туши мертвых животных в какой-то мере напоминали людей. «Эх, Загбой! Древняя твоя душа! Ну и придумал! Неужели не можешь понять?..» – подумал он, но промолчал. Пусть будет так, как делает этот дикарь. Лишь бы он провёл его туда, куда он хочет. Лишь бы был целым его груз. Лишь бы он, Дмитрий, был жив!

Два капкана злого духа

Второй день караван стоит на одном месте. На берегу небольшого, по-весеннему разговорчивого ручья треугольным пиком высится остроконечный чум. Большая, покрытая свежей зеленью поляна заполонена духом присутствия людей. У кромки леса на невысоких лабазах чернеют комковатые потки с товаром и продуктами. На длинных горизонтальных шестах развешаны оленьи сёдла, кожаные мауты, потки, лосиновые потники, спальники и прочая хозяйственная утварь. Отдельно в стороне, на деревянной раме растянута большая медвежья шкура. У воды, на вбитых в землю кольях висит чистая, протёртая речным песком и травой посуда. В центре поляны, неподалёку от чума едва теплится костёр. Над ним, в чёрном овальном казане, распространяя далеко вокруг аппетитный запах мяса, парится медвежатина. Под соседними деревьями растянулись на солнышке сонные собаки. Их свобода временно ограничена короткими поводками.

Между чумом и костром, под корявым кедром, на спальнике, лежит Дмитрий. Глаза прикрыты, на лице равнодушие и невозмутимое хладнокровие. Однако это лишь видимая маска. На самом деле он внимательно наблюдает за Ченкой, которая занимается своими обыденными делами. Конечно же, девушка чувствует на себе внимание русского, иногда пытается перехватить его взоры. Старается быть спокойной, независимой, увлечённой работой, но потом вдруг резко поворачивается к Дмитрию, смотрит ему в глаза. Он же, притворяясь спящим, быстро закрывает веки, но это ему плохо удаётся. Ченка хитро улыбается, кокетливо грозит пальчиком, отворачивается на некоторое время. Чувствуется, что игра ей нравится, а движения девушки сегодня грациозные, походят на плывущую лебёдушку.

Полдень. Алое солнце торопит лето. Жаркие лучи небесного светила не по времени сильно греют горный мир. Видимо, на глазах плавятся огромные языки снежных надувов. Зелёные лоскуты проталин яростно съедают белые портянки зимнего покрывала. Тут же, на оголившейся земле, торопятся расти свежие побеги будущих трав. На приземистых стланиках, карликовых берёзках и перелетениях ольхи лопаются, выпуская на свободу листья, клейкие почки. Угрюмый край окрашивается в свежий, насыщенный цвет. Тёмные, однообразные каменные нагромождения принимают красочный вид, встречая скоротечное лето. Даже грозные пики незнакомых, безымянных гольцов, отражая потоки лучезарного неба, светятся робкой улыбкой проснувшейся от зимней спячки природы.

Ожил, заговорил разноголосицей пернатый и животный мир. Перелётные птицы, празднуя прибытие на родину, восхваляют этот суровый край звонкими трелями. В благоухающем воздухе завис непрекращающийся хор пёстрых ангелов торжествующей весны. Но как будто в напоминание о том, что не все так прекрасно в этом мире, из-под мокрых кустов, холодных камней и всевозможных щелей оттаяли, вылетели на простор первые комары и мошки.

Далеко под гольцом, на огромном сером плато словно рассыпались тёмные точки. Это пасутся олени. Сочный ягель кормит и восполняет силы вьючных животных после трудного пути. К каждому учагу Загбой предусмотрительно привязал по короткому чанхаю, что ограничивает их передвижение. Где-то за увалом далёким отголоском слышится негромкое урканье медведицы, призывающей к себе медвежат. А там, на скалистом гребне, мелкой пылью сбились в табунок снежные бараны. Они кормятся на одном месте. Горные крутороги спокойны и не подозревают, что где-то со стороны к ним крадётся человек с ружьём.

Ченка хочет помыться. Ещё утром она набрала в большое ведро золы из костра, залила его водой и поставила отстаиваться. Затем вскипятила ещё одно и наложила в него волчьих ягод, кусты смородины, черники, две пластика ягеля-лавикты и большой букет душистых первоцветов-подснежников. Когда приготовление настоев было готово, девушка осторожно слила отстоявшуюся зольную щёлочь в отдельный туес, сняла с костра ведро с разварившимися растениями и, дождавшись момента, когда Дмитрий погрузился в глубокий сон, исчезла с водой в тайге.