Дочь седых белогорий

Дмитрий открыл рот, выпучил глаза, лишился дара речи. Замер, как корявый пень, руки вскинул, мясо выронил, смотрит то на Загбоя, то на Ченку, то на Матвея. А Матвей сам не может прожевать сказанное, задохнулся, икает, как гонный марал, которому не досталась маралуха. Золото! Одно слово навеяло на обоих мерцающий блеск богатства, затмило разум, нервная лихорадка залила души расплавленным свинцом. Смотрят друг на друга: в глазах искры, губы вытянулись тонкими, синюшными лепестками баюн-травы. Лица налились кровью. Уши горят огнём марьиного корня. Со лба побежал холодный пот.

Загбой и Ченка смотрят на русских, не могут понять, что произошло с мужиками: то ли спирт действует, то ли мясо поперёк горла встало. Наконец-то Дмитрий совладал с собой, мгновенно побелел лицом, как поганка, тяжело задышал, зашипел гадюкой:

– Ты что это, правду говоришь?!

– Пашто так говори? – обиженно залопотал Загбой. – Загбой никогда не ври, всегда правту кавари. Сам вител. Егор зёлтый камень показывай. Вот такой, маленький, как ложка, отнако. Тяжёлый, как свинец.

Дмитрий вскочил на ноги, заходил около костра, о чём-то сосредоточенно думает и косо посматривает на своего проводника. А Матвей до сих пор слова сказать не может. Отрешённо жует кусок мяса и сам того, не замечая, равнодушно запивает спиртом.

Присел купец к Загбою, обнял за плечи, радостно тормошит, спирт подливает, а сам всё задаёт наводящие вопросы. От такого внимания Загбой расчувствовался и охотно рассказал обо всём, что знал.

Подробно доложил, как нашёл Грязный ключ, как познакомился с братьями, как ходил к ним в гости, и даже упомянул о том, как Филька-чёрт неделю назад привёз на двух конях продукты.

– Откуда ты говоришь, пришёл парень? – переспросил купец.

Загбой услужливо махнул рукой в сторону перевала. Дмитрий выстрелил взглядом в протрезвевшего Матвея:

– Что там за посёлок?

Тот недолго чесал затылок, что-то припоминая, потом наконец-то выдохнул:

– Покровский прииск. Но далеко, километров двести по тайге будет, а может, и того больше.

– Ты был там?

– Как не быть – был. У меня там тётка живёт родная. Мы туда часто ездим в гости, каждый год, и на Покрова, и на Рождество. От нашего посёлка до него всего-то верст сорок будет.

– Знаешь их?

– Кого? – не понял Матвей.

– Ну, этих, как их зовут-то? – обратился к Загбою купец.

– Игорка, Иванка, Гришка и Филька-чёрт, – охотно напомнил охотник.

– Да хрен их знает… – задумался проводник. – Вроде имена знакомые, да вот сразу-то и не припомнишь. Что-то крутится на уме… Старателей в посёлке много, но большинство наёмные, сезонники. Весной напрашиваются на работы – осенью уходят в город. Местных мало… – и обратился к Загбою: – Ну-ка, расскажи, на кого они похожи…

Загбой мямлит – ничего не понять. У него все русские на одно лицо: высокие, огромные, бородатые, большеглазые, носатые. Под такую марку подходят буквально все – и Дмитрий, и Матвей, и все старатели-золотари. Однако всё же вспомнил: у одного из них, у Гришки, на левой руке двух пальцев нет.

Матвея будто кто в задницу шилом ткнул! Вскочил, волосы на голове теребит, глаза округлил, как у совы, и зубами сверкает:

– Господи Иисусе! Помоги моей душе грешной! Так то же братья Вороховы! И как я раньше не докумекал?

– Кто такие? – пыхнул Дмитрий.

– О-о-о! Да ты што! Братья Вороховы – это… О-го-го! Старатели-золотари с большой буквы!

Схватил Матвей в руку кружку, под нос Дмитрию тянет:

– Наливай, да говорить буду.

Дмитрий налил всем, выпили дружно, крякнули, закусили… Матвей начал рассказ, откуда Вороховы появились в Сибири. Как золото мыть начали. Как прииск Покровский нашли. И как Лазарь Потехин этот прииск у них обманным путём захватил. Озлобились братья, ушли в тайгу, где-то россыпь нашли, самородки хорошие приносят, в золотоскупку сдают. Но о своём участке молчат, след прячут. Многие пытались отыскать их, да всё неудачно, тайга большая. А братья Вороховы – как глухари, улетают, как на крыльях. А особенно их ищет всё тот же Лазарь. Шутка ли, братья самородки таскают, как куриное яйцо. Но боится Лазарь сам в тайгу идти, знает, что для него пуля отлита.