Дочь того самого Джойса

– Я знала, что происходит, Джим. Видела вот этими вот глазами, моими собственными. И если бы ты не закопался в своем мире, то ты бы тоже это увидел. А может быть, ты все и видел, да только решил не обращать внимания, потому что тебя это устраивало. Тебе было удобно, что он всегда под рукой, всегда здесь. А он этим и воспользовался, Джим. Он завлек ее, а потом, когда получил от тебя все, что нужно, бросил. Она даже не пошла на этот свой урок с… как ее… Маргарет Моррис. А ведь для нее это было так важно, что она наотрез отказалась ехать с нами в Цюрих. И выглядит она ужасно. Косоглазие вернулось, теперь-то уж это точно видно. Что за бесполезная, паршивая трата денег!

Ее слова на секунду зависли надо мной, а потом принялись так и этак кружиться у меня в голове. Затем я услышала голос баббо и постаралась выгнать из себя то, что сказала мама.

– Что же мне делать? – Его голос дрогнул.

– Что? А разве тебе и так не понятно? Конечно, я хочу, чтобы ты отказал ему от дома. Всем им. Потому что подбирать осколки приходится мне. Не тебе, Джим, а мне!

– Да-да, ты права, Нора. Я теперь же поговорю с ним по телефону.

– И не только с ним, Джим. Ты позвонишь им всем. Всем неженатым мужчинам, которые ходят сюда помогать тебе с твоей проклятой книгой!

– И даже набожному и честному Макгриви? Он же может мне помогать? Почему нет? Кто-то ведь должен это делать? Кто мне поможет?

– Мне на это ровным счетом наплевать, Джим. Может, твои поклонницы – мисс Бич, мисс Уивер. Я больше не хочу, чтобы люди, которых интересуешь только ты, приносили горе моей семье. С меня хватило и миссис Флейшман, но она хотя бы выходит за Джорджо замуж. Но Лючия другая. Ей нужна наша защита, Джим. И как я сказала, подбирать осколки приходится мне.

Когда они замолчали, я вдруг поняла, насколько серьезно то, что сейчас произошло. Беккету откажут от дома. Я больше никогда его не увижу. И могу распрощаться с мечтами о любви, побеге и свободе.

Через неделю к нам зашла Стелла, на чай. Она хотела отвести меня в Лувр, посмотреть еще одну картину, но я пока была не готова никуда выходить и, кроме того, знала, что Беккет иногда бывает в Лувре, поэтому мы остались на Робьяк-сквер и долго разговаривали. Стелла видела Беккета и без обиняков сообщила мне, что он совершенно подавлен и опустошен. Баббо позвонил ему в «Эколь» и сказал, чтобы он никогда больше не переступал порог нашего дома. Она добавила, что Беккет просто обожествляет баббо, и без их ежедневных встреч он потерял смысл жизни. Она выложила мне все это прямо и откровенно, и я спросила себя, на чьей она стороне.

– Что ж, Стелла, – сказала я. – Теперь ты можешь забрать его себе.

Она встала, никак не ответив на мои слова, и подошла к окну. Как будто что-то вдруг привлекло ее внимание. А затем она заметила:

– Он возвращается в Дублин. Будет преподавать там.

На мгновение меня скрутила боль. И это сделала я? Я заставила его покинуть Францию? Невозможно вообразить Париж без Беккета. Без него все разваливалось, разламывалось на куски.

– Он ужасно выглядит. Очень похудел, и на лице выступила какая-то сыпь, – спокойно продолжила Стелла, как будто она уже произносила это вслух, возможно, репетировала свою речь по дороге сюда. – Он день и ночь трудится над своим Прустом. И пытается закончить перевод для твоего отца.

– Я думала, они больше не имеют никаких дел вместе, – бросила я.

– Он пообещал сделать это еще до того, как все случилось. Для него очень важно, чтобы твой отец хорошо о нем думал. Без этого он… пропадает. Их отношения были для него всем. – Стелла не отводила глаз от вида из окна – парижское небо, исполосованное красным, желтым и серым, все цвета сливаются и тонут в ярком свете. Интересно, мелькнуло у меня в голове, она любуется этой картиной, как художник, или избегает моего взгляда?

– Зачем ты мне все это рассказываешь? – спросила я. – Ты, кажется, забыла, что он разбил мне сердце.

– Так ли уж необходимо разбивать в отместку его сердце? – Она повернулась и посмотрела прямо на меня. Ее лицо было жестким, губы сжались в твердую линию.

– Я с ним ничего такого не делала! Мой отец сердит на него. Он больше не хочет видеть Беккета. И это не моя вина! – с негодованием воскликнула я. Для чего Стелла все это говорит?

– Я пыталась тебя предупредить. Донести до тебя, что твой план не сработает. Но ты слушала только Киттен. Что Киттен может знать об ирландцах или об артистах?

– У Киттен полно поклонников, – возразила я. – Она знает о мужчинах все.

Стелла отвернулась обратно к окну и снова уставилась на закат.

– Есть еще кое-что, о чем ты должна знать. – Она помолчала, и я услышала, как она громко вздохнула. На секунду мне показалось, что она хочет сказать это, глядя мне в глаза, но нет, Стелла продолжала разговаривать с окном. – У Беккета была любовница. Не сейчас, но весь прошлый год. Пока ты думала, что он смотрит только на тебя, он крутил роман с другой женщиной. Мне сказал Макгриви. Никто не знал об этом, кроме него.