Дочь того самого Джойса

О студии Мондриана Сэнди больше не говорил, но сообщил, однако, что Мондриан приходил посмотреть на его цирк, и ему очень понравилось. Цирк Сэнди стал довольно знаменит среди художников, которые специально приезжали, некоторые даже издалека, чтобы попасть на представление. Всякий раз, когда он упоминал, что в студии присутствовал кто-то известный, я ощущала необыкновенную гордость и представляла себя его ассистенткой. Вот я сижу на корточках на полу и слежу за граммофоном. Или собираю билеты у дверей. Но Сэнди вдруг выдал нечто, отчего я похолодела.

– Цирк Колдера, кажется, подошел к концу своего существования. Не знаю, как долго я еще смогу им заниматься.

– Нет! – вскричала я.

Сэнди удивленно взглянул на меня.

– Вы не можете его бросить, – произнесла я как можно тверже и убедительнее, пытаясь скрыть охватившую меня панику. – Каким же будет Париж без вашего цирка?

– О, Париж всегда останется Парижем. Но мне нравится ваша пылкость, Лючия.

Сэнди наклонился, как будто затем, чтобы посмотреть на мой рисунок, и вдруг, без всякого предупреждения, обхватил мое лицо своими огромными, запятнанными краской руками и поцеловал в губы, глубоко-глубоко. Его язык ощупывал мои зубы и десны, проникал дальше, встречался с моим… Я уронила альбом и обняла его за шею, чтобы прижать ближе к себе, но Сэнди так же неожиданно отстранился и вытер губы рукавом.

– Дело в том, Лючия, что после встречи с Мондрианом у меня появились совершенно поразительные идеи. Цирк отнимает слишком много времени, и я не могу заниматься тем, что меня действительно влечет. Я хочу раздвинуть границы искусства скульптуры. Работать на гораздо более высоком уровне. Цирк был великолепной затеей, но мне нужно двигаться дальше.

Отказаться от образа миссис Александр Колдер, цирковой ассистентки, было нелегко. На некоторое время это поставило меня в тупик. Несколько последних ночей я только и думала о том, как буду расклеивать плакаты, продавать билеты, чинить маленьких циркачей, и мне требовалось как-то привыкнуть к тому, что всего этого не будет. Я растерялась. Что я буду делать в белом доме с перекрашенными тюльпанами и парящими в воздухе цветными прямоугольниками? Сэнди, должно быть, почувствовал мою тревогу, потому что странно на меня посмотрел, отодвинулся и нахмурился, отчего его брови слились в одну прямую линию.

– Может быть, сделать цирк больше? Более крупные фигурки, трапеции и прочее? Вы ведь любите моторы и механику. Почему бы вам не заняться этим?

– Потому что теперь я хочу заниматься чем-то совершенно другим. Пока еще точно не знаю чем, но, если у меня не будет времени это обдумать, я так никогда и не узнаю. – Сэнди задумчиво сунул в рот большой палец, отвернулся и посмотрел в окно.

Когда его слова проникли вглубь моего сознания, я ощутила настоящий ужас, словно внутри меня шевельнулось что-то темное и желчное. Я попыталась проследить за взглядом Сэнди – поверх крытых черепицей крыш, поверх покривившихся труб, на Эйфелеву башню, – но все предметы отчего-то искривлялись и теряли контуры.

– А вы будете продолжать учить меня рисованию?

– Конечно, буду! Вы – моя любимая ученица, и прекрасно об этом осведомлены. Думаете, я целую других своих учеников? – Сэнди густо захохотал, и мое настроение сразу же изменилось.

Я сделала глубокий вдох, выдохнула, и моя тревога улеглась. Конечно же для миссис Александр Колдер всегда найдется роль, с цирком или без цирка, сказала себе я. И вдруг меня осенило вдохновение.

– А кто-нибудь может управлять цирком без вас? Он, разумеется, останется вашим цирком, но вам не нужно будет присутствовать на представлениях.

Сэнди с любопытством взглянул на меня.

– А что, вы знаете подходящего человека?

– Очень может быть, – ответила я, вернулась к альбому для набросков и сосредоточилась на рисунке. Покусывая губы и улыбаясь, я сочиняла заметку для газеты: «Миссис Александр Колдер взяла на себя управление легендарным парижским цирком миниатюр „Цирк Колдера“, дав возможность своему супругу, одному из самых выдающихся скульпторов современности, перейти на следующую ступень его творческой карьеры. Мы задали вопрос мистеру Колдеру, что он об этом думает, и он ответил, что подобная самоотверженность и преданность – редчайшая вещь для жены в наши времена и что он от всего сердца благодарен своей любимой супруге».

– Отличный набросок, Лючия. – Сэнди заглянул мне через плечо, поцеловал в шею и быстро куснул за ухо.

Я прижалась к нему и тихо улыбнулась своим мыслям.

* * *

Позже, показывая Киттен танцевальные движения, которым я научилась в школе миссис Моррис, я упомянула о своей блестящей идее.

– Но я полагала, что ты мечтаешь вернуться к танцам. Если ты в конце концов займешься этим цирком, где ты возьмешь время, чтобы танцевать? – Киттен стояла на одной ноге, с перекрещенными над головой руками.

– Я могу делать и то и другое. – Я поправила положение ее рук, чуть согнула кисти. – Сильнее раздвинь пальцы.