Дочь Туллы

– Проваливай в свою берлогу, пока тебе в морду стрелой не залепили! – Грозно гаркнул Бойнль и положил лук на ограждение, как бы показывая, что за этим дело не станет. – Буйша вонючая!

Далира на несколько секунд опустила голову, на миг ей стало страшно, что они просто не пустят её в город, просто прогонят как бродяжку или действительно пристрелят из лука как глупую курапатку. Затем снова посмотрела на мужчин.

– Ну стреляй, чувырло бородатое, – звонко крикнула она, – и пусть все узнают, что в Тилгарде живут одни лишь трусы. Пусть все узнают, что одинокая женщина сигурн так напугала целый норманнский город, что его ярл и вся его дружина как трусливые зайцы попрятались за стенами и стреляли в неё из своих луков. Стреляй и все люди от Каледонии до Корнуолла будут смеяться над Эльдвугом Дубовым Щитом, зная что он испугался встретиться лицом к лицу с одной единственной сигурн.

Бойнль мрачно поглядел на Илчи, который был значительно старше и потому в их маленьком отряде числился вроде как главным.

– Стрелять?

Илчи взглянул на товарища не менее мрачно.

– Сдурел что ли?! Чтобы ярл нас потом заживо в землю закопал за то что мы его имя испоганили. И правда пойдут слухи что весь Тилгард одной тощей бриттки испугался и что тогда? Давай спускайся и пошли там кого-нибудь в дом ярла. Пусть либо Рейнмар, либо Безухий, либо хоть сам ярл приходят и решают, что делать с этой девкой. – Илчи посмотрел за ограждение. – Вот же вздорная баба!

Далира поняла, что что-то происходит. Стражники исчезли из поля зрения и никто ни в кого стрелять из лука явно не собирался. Она догадалась, что, не зная как с ней поступить, "чувырло бородатое" и его товарищ решили вызвать кого-то более важного и способного принимать решения. И потому стояла не шевелясь, терпеливо ожидая продолжения.

Ждать пришлось не долго, "не дольше чем зимой ждать весны", припомнилась ей строка из старой гэлльской баллады. Массивные створки тяжелых ворот надсадно заскрипели и медленно повернулись наружу. Из города не спеша вышли трое воинов. Первый шел шага на четыре впереди остальных. Он был почти таким же огромным, как и Хальфар Бринбьёрд, но значительно старше. Его грубое широкое лицо с квадратным подбородком, мощным носом и упрятанными в глубине черепа хмурыми глазами производило пугающее впечатление. Часть его темной шевелюры и пышной бороды были заплетены в толстые косы с вплетенными в них красными и зелеными лентами. На могучей груди на золотой цепи висела металлическая фигурка молота. В длинной кольчуге, с толстыми наручами, перемотанный ремнями с обнаженным мечом, лежавшем на сгибе левого локтя, казалось он явился для поединка. Это был Рейнмар Молотобоец, форинг ярла, то есть его главный помощник и командир всей дружины. Он поднялся по спуску и остановился перед Далирой, цепко оглядывая её. Молодой женщине стало не по себе. Обнаженный клинок тоже навёл её на мысль что этот могучий норманн пришёл чтобы тут же на месте расправиться с ней.

– Что тебе нужно? – Спросил Рейнмар низким рокочущим голосом, который явно мог оглушить если звучал в полную силу.

– Я хочу говорить с ярлом. Это ты?

Мужчина отрицательно покачал головой. Его глаза угрюмо разглядывали синию краску и засохшую кровь на лице женщины.

– Ярл не говорит с каждым бродягой, пришедшим в Тилгард. Тем более с грязными бриттами. Либо говори мне что тебе нужно, либо проваливай. – И он чуть пошевелил клинком своего меча.

Далира постаралась встать ещё более прямо и расправив плечи, сказала:

– Я пришла чтобы бросить вызов!

На непроницаемом лице Рейнмара всё же проскользнуло удивление, а его товарищи за спиной так и просто громко фыркнули.

– Вызов? – Хмыкнул Рейнмар. – Кому? Ярлу?

– Нет. Одному из его воинов, который сейчас в городе. – Девушка отважно поглядела в глаза огромного норманна. – И если твой ярл не трус, то он должен переговорить со мной и позволить мне сразится с тем, с кем я хочу.

– Следи за языком, буйша! Наш ярл ничего тебе не должен и он храбрее чем весь твой дрянной народ вместе взятый. Ещё раз вякнешь про трусость и я зарублю тебя на месте.

Далира вдруг с удивлением поняла, что она не боится и дело вовсе не в волшебных камнях Туллы, а в том что она по-настоящему презирает этих чужеземцев.