Дочь тумана и костей

Что предстояло такого ей узнать? Таинственность этого сразу же пробудило в юной Мадригал необычайное любопытство. И вскоре, с широко распахнутыми глазами, немного дрожа от волнения, она уже представлялась в западной башне, после чего было препровождена внутрь миловидной женщиной Найя — Иссой. Мадригал предложили выпить чая, и она согласилась, но не притронулась к чашке, слишком увлеченная разглядыванием всего вокруг и Бримстоуна, который вблизи оказался еще большим, чем издали. Огромный, он сидел за своим столом, не обращая абсолютно никакого внимания на нее и периодически делая резкие взмахи своим поросшим клочками шерсти хвостом, заставляя Мадригал нервничать. Она пробежала взглядом по полкам и стоящим на них пыльным книгам, заметила широкую дверь на бронзовых петлях (которая, может быть, вела в другой мир), и конечно же, зубы.

Такого она не ожидала. От обычных по форме до самых причудливых, острые и тупые, огромные и совсем крохотные, они были повсюду: из них были сделаны ожерелья, ими были наполнены всевозможные банки и ящички. Ей так захотелось потрогать их, но, как только эта мысль мелькнула в ее голове, Бримстоун, будто услышав это, бросил на нее взгляд своих глаз с вертикальными прорезями зрачков, и мимолетное дела, не двигаясь, желание тут же испарилось. Мадригал испуганно застыла. Он отвернулся, и еще около минуты она сидела, не двигаясь, прежде чем отважиться и потянуться одним пальцем к изогнутому клыку вепря.

— Не трогай!

О, его голос! Глубокий, словно катакомбы. Ей следовало бы испугаться, и может, она таки испугалась, но лишь немного, и любопытство оказалось сильнее страха.

— Для чего они нужны? — С благоговейным трепетом спросила она.

Это был первый вопрос из бесчисленного множества. Бримстоун не ответил. Он дописал что-то на толстой бумаге кремового цвета и отослал ее с этим посланием к слуге Военачальника. Это было все, что от нее требовалось — доставлять послания и выполнять мелкие поручения, чтоб освободить Твигу с Язри от беготни по длинным спиральным лестницам. Бримстоун точно не собирался брать ученика в подмастерье.

Но когда Мадригал узнала об истинном назначении его магии — о воскрешении погибших, дававшем химерам бессмертие, а с ним надежду на свободу и автономию, навсегда, — она не захотела быть всего лишь слугой.

— Я могла бы стирать пыль с банок.

— Я могла бы помочь. Я тоже умею делать кое-какие ожерелья.

— Это аллигатор или крокодил? Как ты отличаешь их?

Пытаясь доказать, что может быть полезной, она показала ему целую кипу рисунков с возможными вариантами химер.

— Вот тигр с рогами быка, видишь? А это обезьяно-гепард. Ты можешь сделать такое? Готова поспорить, что у меня получилось бы.

— Я могу помочь. — Повторяла она, пританцовывая от нетерпения.

— Я могу научиться. — Задумчиво и зачарованно.

— Я смогу научиться. — Решительно и упрямо.

Она не понимала, почему он отказывается обучить ее. Позднее, она поймет, что он просто не хотел ни с кем делить свое тяжкое бремя, и что то, что он делал, было прекрасно и ужасно, и ужасное во много раз перевешивало прекрасное. Но к тому времени, когда узнала это, Мадригал было все равно. Она уже участвовала в этом.

— Вот. Рассортируй их, — однажды сказал Бримстоун, подвигая ей через стол поднос с зубами. На тот момент она работала у него уже несколько лет, и все это время Бримстоун оставался непоколебим в своем решении держать ее лишь в качестве посыльного. До этой минуты.

Исса, Язри и Твига бросили свои занятия и уставились на них. Это что, проверка?

Не обращая на них внимания, Бримстоун начал рыться в своем сейфе, а Мадригал, не дыша, пододвинула к себе поднос и молча приступила к работе.

Это были зубы медведя. Бримстоун, по-видимому, ожидал, что она разложит их по размеру, но Мадригал годами наблюдала за его работой. Поднимая по очереди каждый зуб, она прислушивалась к ним. Прислушивалась к ощущениям в кончиках пальцев и отложила в сторону несколько из них, которые показались "не совсем правильными" (как позже пояснил Бримстоун, они были гнилыми), а остальные разложила по кучкам, ориентируясь на ощущения, а на размеры.

Когда она закончила и подвинула к нему поднос, то испытала трепетное удовольствие, увидев, как от удивления расширились его глаза, и как по-новому он посмотрел на нее.

— Молодец, — первый раз за все время похвалил он ее. Сердце Мадригал сделало кульбит, а сидевшая в углу Исса промокнула глаза.

С этого момента, постоянно делая вид, что ничего такого особенного он не делает, Бримстоун начал обучать ее.

Ей открылось, что магия была мерзким занятием, тяжкой сделкой с окружающим миром, исчисляемая болью. Когда-то давно знахари ранили себя, открывая свои раны, чтобы вызвать боль, а порой даже калечили себя, ломая кости и специально давая им срастись неправильно, чтоб добиться постоянного источника боли. Таким образом они добивались равновесия и естественного контроля, избавляя от боли обратившихся к ним за помощью и заменяя ее своей собственной. Со временем, впрочем, колдуны научились хитрить, заменяя свою боль болью других.