Дочь тумана и костей

Когда их глаза встретились в следующий раз, Кару отвела взгляд. Она привела Акиву в булочную на углу. Она еще была закрыта, но булочник продал им горячие батоны через окно — с медом и лавандой, только что из печи и еще дымящиеся в шелестящих коричневых пакетах. А потом Кару сделала то, что сделал любой умеющий летать, окажись он на улицах Праги в предрассветный час с пакетами горячей выпечки в руках.

Она поднялась вверх, жестом указав Акиве следовать за собой. Они приземлились на высокий, холодный купол кафедральной звонницы и, завтракая, наблюдали, как поднимается солнце.

* * *

Акива держался рядом с ней, наблюдая за тем, как развиваются ее влажные от утренней росы локоны. Кару ошибалась, решив, что ее способность летать не удивила его. Просто за много лет он научился подавлять свои чувства и эмоции. Во всяком случае, думал, что научился. Похоже, в присутствии этой девушки ни в чем нельзя было быть уверенным.

В том, как она парила по воздуху, была какая-то особенность. По-видимому, в этом была повинна магия, позволявшая летать без крыльев, лишь загадав желание. Желание, как он полагал, из запасов Бримстоуна.

Бримстоун. Мысль о чародее обрушилась, как чернильное пятно на фоне ясных мыслей о Кару.

Как могло нечто настолько грациозное, как полет Кару появиться благодаря магии Бримстоуна?

Они парили над случайными постройками, над рекой, направляясь в сторону замка, где, очутившись в самом его сердце, стали опускаться на собор. Этот храм был готическим уродцем, потрепанным, словно измученная скала, столетиями сражающаяся со штормами.

Кару с легкостью приземлилась на звонницу. Это было не очень-то гостеприимное место. Ветер набросился на ее волосы, и она, достав карандаш (тот самый, с которым она собиралась накинуться на него), скрутила их и закрепила с его помощью. Нескольким синим прядям удалось вырваться, и теперь они плясали над ее бровями, падая на глаза и попадая на губы. По-детски довольная, она улыбнулась:

— Мы на кафедральном соборе.

Он неуверенно кивнул.

— Не верится, что мы на кафедральном соборе, — снова сказала она, и он подумал, что упустил что-то, какой-то нюанс языка, но потом понял — она просто поражена. Поражена взгромоздиться на соборе, высоко на холме над Прагой. Она обнимала руками теплый хлеб и стояла, глядя на открывавшийся под ними вид, и на ее лице было неприкрытое благоговение, гораздо более сильное, чем когда-либо приходилось чувствовать Акиве, даже когда умение летать было в новинку. Его первые полеты не были предметом для радости или благоговения, в них господствовала дисциплина. Но ему так захотелось тоже стать частью момента, заставлявшего ее лицо так светиться, что он подошел к ней поближе и осмотрелся.

Какое же это было потрясающие зрелище, небо занималось сполохами, купая всё башни в мягком зареве. Улицы города оставались всё еще в полумраке, на которых яркими светлячками выделялись уличные фонари да дальний свет подмигивающих городу фар.

— Ты никогда еще не была здесь? — Спросил он.

Она повернулась к нему.

— Нет, что ты. Я всех парней тащу сюда наверх.

— И если они начинают себя плохо вести, сбрасываешь их вниз? — Предложил он.

Ему не стоило этого говорить. Кару помрачнела. Вне сомнений, она вспомнила об Айзиле. Акива отругал себя за попытку пошутить, хотя не удивительно, что она не удалась, так как слишком много воды утекло с тех пор, как у него возникало желание балагурить.

— Дело в том, — пояснила Кару, — что я загадала желание уметь летать всего несколько дней назад. У меня еще даже не было времени насладиться этим.

И вновь он удивился, и наверное, на этот раз это было заметно, потому что Кару поймала его взгляд и спросила:

— Что?

Он покачал головой.

— Ты так плавно парила в воздухе, и то, как ты, не задумываясь, ступила с балкона… как будто все это часть тебя.

— Знаешь, мне на ум никогда не приходило, что загаданное может иметь срок годности. Это могло бы стать не слабым наказанием за хвастовство, правда? Бум. — Она рассмеялась, абсолютно не обеспокоившись этим предположением, а потом продолжила. — Мне не мешало бы быть поаккуратней.

— У желаний есть срок действия? — Спросил он.

Она пожала плечами:

— Не знаю, но, думаю вряд ли. Мои волосы остаются синими.

— Это тоже благодаря желанию? И Бримстоун позволил тебе использовать магию для… этого?

— Ну, по правде говоря, он не то чтобы одобрил это. — Она пронзила его взглядом, в котором одновременно было смущение и вызов. — Он вообще-то никогда не позволял мне иметь настоящие желания. Лишь незначительные, которых хватало только на маленькие фокусы… — Что-то пришло ей в голову. — Вот блин.

— Что случилось?

— Вчера ночью я кое-что пообещала и совсем забыла об этом.

Она порылась в кармане пальто и вытащила небольшую монету, на которой Акива увидел некое сходство с Бримстоуном. Положила ее на ладонь, Кару сжала кулак, когда открыл вновь, монеты там не оказалось.

— Такова магия, — сказала она. — Пуф — и все.

— Что ты загадала? — Спросил он.