Дочь Велеса

Обычно городской глава редко принимал посетителей, ссылаясь на занятость или неотложные дела, требующие его непосредственного участия. Но поток просителей почти никогда не иссякал, и перед воротами палат, построенных специально для головы и нарочитых мужей, изо дня в день толпился народ, желающий лично побеседовать с градоначальником. Большинство жалоб и проблем посетителей решалось на месте младшими служащими городского совета, а то и вовсе стражниками, охранявшими вход. Несмотря на это, каждый из пришедших требовал личного участия головы. К счастью, звание воеводы давало Добрыне ряд преимуществ перед обычными просителями.

Перекинувшись парой слов со стражниками, Добрыня ободряюще подмигнул растерянно хлопающей глазами ворожее и провел ее внутрь палат, не взирая на возмущенные крики оставшихся снаружи горожан. Миновав несколько лестниц и узких коридоров, богатырь остановился у двери, ведущей в рабочие покои городского головы.

— Надеюсь, у тебя получится, — буркнул он и, толкнув массивные створки, пригласил Ялику войти.

Ворожея ожидала увидеть кого угодно, но не седобородого старца, сидящего за резным дубовым столом и с отсутствующим видом выглядывающего за окном что-то, известное только ему самому. Обернувшись на шум, голова хмуро посмотрел на неуверенно застывшую у порога Ялику живыми пронзительными глазами, резко контрастирующими с его изможденным старческим видом, и, переведя взгляд ей за спину, неприветливо бросил:

— Опять поучать пришел? Мы, кажется, все уже выяснили.

— Никодим, — начал было Добрыня, которому, чтобы войти, пришлось оттеснить ворожею в сторону. Голова скорчил презрительную гримасу и с неприкрытым раздражением принялся перекладывать бумаги с одного края стола на другой.

— Ты же знаешь, что я своего решения не меняю, — твердо произнес он. — Твое счастье, что мы кровушку вместе проливали, а то бы уже давно запретил тебя пускать.

— Вот именно, — согласился Добрыня, подходя ближе, — кровушку проливали, потому-то за тебя и беспокоюсь. Коли меня не слушаешь, так людей, поболе твоего или моего ведающих, послушай. — Оперевшись руками о стол, богатырь угрожающе навис над Никодимом, буравя того гневным взглядом из-под насупленных бровей. Градоначальник как-то неуверенно заерзал на месте, втягивая голову в плечи, а потом вдруг, не отводя взгляда в сторону, вскочил и хлопнул раскрытой ладонью по столу. Молчаливое противостояние двух мужчин длилось буквально пару секунд. Но и этого оказалось достаточно, чтобы Ялика чуть ли не всем телом почувствовала тягостное напряжение, густым киселем разлившееся по покоям.

Не выдержав первым, Никодим безразлично махнул рукой и тяжело опустился, почти бессильно упал, в кресло.

— Ты совсем забылся, как я погляжу? — Неожиданно холодно произнес он и, посмотрев на обмершую ворожею, спросил: — Та самая?

Насупившийся Добрыня отрывисто кивнул, подтверждая этим догадку головы.

— Ну, и почто ты ее сюда притащил? — неприязненно поморщился Никодим.

— Зачем тебе рог Индрика? — оборвал его богатырь. — Признавайся.

Бросив насмешливый взгляд на бывшего соратника, Никодим процедил:

— Признаюсь, как на духу — не твое дело!

Побледневший Добрыня заскрежетал зубами, в бессильной ярости сжимая кулаки.

Молчавшая ворожея мягко положила ладонь на плечо пышущего гневом здоровяка, предупреждая его необдуманные слова или действия, вызванные неистовым раздражением, и тепло улыбнулась Никодиму.

— Да ты, как я погляжу, поумнее этого дуболома будешь, — снисходительно кивнул голова. — Чую, не отговаривать пришла.

— Нет, — тут же согласилась Ялика, властно сжав плечо вздрогнувшего, как от удара хлыста, Добрыни.

Голова удовлетворенно хмыкнул.

— Только знаешь, Никодим, — задумчиво протянула ворожея, не сводя внимательного взгляда со старика, — любопытство меня гложет: чем ты Индрика удержать задумал?

Старик, казалось, на секунду растерялся, а потом, не говоря ни слова, неожиданно легко поднялся с кресла, и, сложив на груди руки, повернулся спиной к гостям, уставившись в окно.

С трудом погасив новую вспышку гнева, Добрыня неприязненно повел плечами, скидывая руку ворожеи и, недовольно выдохнув, распрямился. Лишь свирепо раздувающиеся ноздри здоровяка, неподвижно застывшего подобно столбу посреди поля, говорили об обуревавших его эмоциях.

— Нашлись добрые люди, — наконец произнес Никодим после продолжительного молчания и, резко обернувшись, как будто обиженно нахмурившись, ожесточенно добавил, бросив мимолетный взгляд на ждавшую ответа Ялику: — Коли помочь хочешь, то приходи завтра на заре к воротам городским, а ежели мешать удумаешь, то, мыслю, найдется и против тебя средство, уж будь уверена.

Угрожающе улыбнувшись напоследок, он вновь отвернулся к окну, давая понять, что разговор закончен.

— Ох, Никодим, — обреченно вздохнул Добрыня и, грубо отпихнув попытавшуюся взять его за руку ворожею, вышел, едва слышно бросив перед тем, как раздраженно хлопнуть дверью: — Добром это не кончится.

Равнодушно пожав плечами, Никодим, не говоря ни слова, небрежно махнул растерявшейся Ялике рукой.