Дочь Велеса

Запыхавшаяся ворожея догнала Добрыню уже на улице. Тот, несмотря на косые взгляды стражников, что-то гневно бормотал себе под нос, то и дело хватаясь за рукоять отсутствующего на поясе меча. Заметив подходящую Ялику, здоровяк зло скривился и сделал вид, что в упор не замечает спешащую к нему девушку.

— Погоди гневаться, друже, — миролюбиво произнесла ворожея, попытавшись ухватить Добрыню за рукав.

— Я тебя что просил? — негодующе бросил тот, неприязненно отстраняясь.

— Тут не все так просто, — с тяжким вздохом заметила Ялика.

— Да куда уж проще-то! — буркнул гигант, неопределенно кивнув головой.

— Послушай, — ворожея попыталась дотронуться до щеки раздувающего ноздри Добрыни, но тот, перехватив ее руку за запястье, отвернулся.

— Да не будь ты таким дуболомом! — взъярилась ворожея, раздосадовано топнув каблучком. — Черное дело твой Никодим задумал.

— Так, ежу понятно…

— Ежу понятно, а тебе, видать, нет, — огрызнулась Ялика, морщась и потирая освобожденную руку. — А ежели ему, и вправду, Индрика изловить удастся? Что тогда будет?

До этого сидевший с невозмутимым видом на плечах ворожеи меша вдруг выгнулся, потягиваясь, и, негодующе сверкнув глазами, чуть ли не нараспев продекламировал:

— Когда зверь рогом поворотится, словно облацы по поднебесью, вся мать-земля под ним всколыбается… Ну, понял наконец?

Остолбеневший Добрыня растерянно перевел взгляд с рассерженно уперевшей в бока руки ворожеи на лениво зевнувшего бесенка и беспомощно покачал головой.

Ялика, обреченно закатив глаза, всплеснула руками. Словно по заказу, густое одинокое облако, лениво плывущее по бескрайней синеве неба, на секунду заслонило своей клубящейся тушей ярко сиявшее до этого солнце, заставив Добрыню вздрогнуть и неуютно поежиться.

— Да зачем это Никодиму-то? — пробубнил он, провожая взглядом небесного путника, словно нехотя выпускающего светило из своих невесомых объятий.

— Вот и я знать хочу, — отозвалась Ялика, благодарно погладив заурчавшего мешу. — Отговорить Никодима, знамо дело, и сам видел, не выйдет, а посему нужно понять, почто ему рог Индрика сдался и как он зверя этого ловить собрался. Видать, средство какое, и вправду, есть, раз голова так уверен в успехе.

Смущенный собственной недальновидностью и тем, что несколько минут назад чуть было не обвинил ворожею в предательстве, Добрыня понятливо кивнул и, задрав голову, встревоженно посмотрел на белокаменные хоромы. На секунду ему показалось, что в одном из окон промелькнул знакомый силуэт. Должно быть, Никодим решил проследить за тем, куда направятся надоедливые гости, но заметив взгляд богатыря, предпочел скрыться в глубине палат.

— Я с тобой, — решительно заявил Добрыня.

Ожидавшая чего-то подобного Ялика упрямо мотнула головой.

— Ну уж нет, друже, — с добродушной улыбкой произнесла она. — Никодим знает, что ты против его затеи. А меня он видит первый раз, и потому-то ведать не ведает, что я задумала. Он человек, конечно, неглупый, и, думаю, здраво рассудил, что помощь кого-то вроде меня лишней не будет. Тем более, что отговаривать я его не стала.

— А ежели он решит, что ты ему и не нужна вовсе? — хмуро отозвался Добрыня, вынужденный признать правоту ворожеи.

— Тогда и думать будем, — пожала плечами Ялика и, потрепав беззаботно поглядывающего по сторонам бесенка, попросила: — Митрофан, друг мой чудный, не в службу, а в дружбу, последи пока за Никодимом — авось, что полезного вызнаешь. Мы же с Добрынюшкой на торжище прогуляемся, а опосля с тобой в корчме встретимся.

Ни слова не говоря, кот грациозно спрыгнул на землю, потянулся, лениво зевнув, и, гордо распушив хвост от переполнявшей его важности, тут же затерялся среди ног прохожих — поминай, как звали.

Как и раньше, на торговой площади было многолюдно и суетно. Только в этот раз к шумной разноголосице, полноводной рекой разливавшейся над торжищем, добавились залихватские мотивы скоморошьего представления, сопровождавшиеся заливистым смехом и одобрительными хлопками многочисленных зрителей.

Вдоволь насмотревшись на шутки и кривляния потешного люда, Ялика, нисколько не обращая внимания на недовольный бубнеж понуро следовавшего по пятам Добрыни, принялась бродить среди разномастных лавок, придирчиво рассматривая предлагаемый товар. Вскоре богатырь смирился с неизбежным и прекратил ворчать, а затем и вовсе прикупил у кстати подвернувшегося лоточника, торгующего свежей сдобой, два ароматных медовых кренделька, одним из которых тут же поделился с благодарной Яликой.

День уже клонился к закату, когда ворожея в самой дальней и малолюдной части торговой площади наконец-то нашла то, что ей требовалось. Хозяином лотка, напротив которого остановилась заинтересованная девушка, был огненно-рыжий, уже не молодой, но все еще крепкий мужчина, во рту которого не хватало нескольких передних зубов, а левый, по-видимому, выбитый, глаз закрывала черная повязка.

— Никак в дорогу дальнюю собралась, девица красная? — тут же сориентировался торговец, заметив любопытный взгляд ворожеи, остановившийся на одном из висевших плащей.