Дочь Велеса

Слабые солнечные лучи заходящего солнца с трудом разгоняли безраздельно царящий мрак пещеры, однако даже их скупого света оказалось достаточно для того, чтобы ведунья смогла разглядеть увитые сухими древесными корнями сводчатые стены, сложенные то ли из тщательно подогнанных друг к другу продолговатых камней, то ли из какого-то серого кирпича.

— Это крипта, — коротко бросила она неслышно подошедшему Ульву.

— Я и сам уже вижу, — отозвался тот. — Крипта, пещера — не важно, место-то, без сомнений, плохое.

— Давай спускаться, — решительно кивнула Ялика. — До заката многое сотворить надобно.

Оказавшись внутри, ворожея едва не задохнулась от резко ударившего в нос застарелого запаха смерти. Смерти мучительной и противоестественной.

Как и рассказывал Ульв, пол крипты скрывался под слоем сотен и тысяч старых, выбеленных временем костяков, отозвавшихся на робкие шаги Ялики многоголосицей омерзительно сухого треска и тоскливо-протяжного хруста, в котором девушке на мгновение почудились страшные агонизирующие крики, полные невыразимой боли и беспредельного отчаяния. С трудом, преодолевая чувство липкого животного ужаса, навязчиво засевшего в сознании, Ялика, старательно игнорируя омерзительные звуки ломающихся под ногами костей и черепов, опасливо приблизилась к алтарю с висящим над ним пустым саркофагом.

Поверхность жертвенного камня, изрезанную неизвестными ворожее рунами, покрывали брызги и разводы почерневшей от времени, застарелой крови. Должно быть, именно здесь когда-то принесли в жертву тех несчастных, чьи кости ныне скрывали пол крипты под своим бесконечным множеством, и чья пролитая кровь долгие годы удерживала в небытии злобный дух Моровой Девы.

Ошарашенная увиденным, Ялика боязливо коснулась кончиками пальцев вырезанных на жертвеннике рун. Каменная гладь жуткого алтаря оказалась теплой и влажной. С отвращением, отдернув руку, ворожея посмотрела на свою ладонь. Кончики пальцев оказались перепачканы в чем-то липком и тягучем, словно кисель.

— Что это? — выдохнул прямо в ухо неотступно следующий за девушкой Ульв.

— Кровь. Будто бы сам не видишь, — Ялику передернуло.

— Колдовство это черное, — пробубнил Ульв, изумленно наблюдая за тем, как рубиновые разводы на пальцах ворожеи вдруг запузырились и растаяли без следа, в мгновение ока, превратившись в струйки легковесной черной дымки. — Ты уверена, что сладишь с этим зловредством?

— Боюсь, что теперь у меня и выбора-то особо нет, — решив не кривить душой, честно призналась Ялика. — Слишком все плохо. Если этому конец не положить, то зло черное по миру, словно клякса, расползаться начнет. Может, кто средство и найдет, как с бедой этой справиться, да только вот народу немеряно поляжет. Нет, способ Моровую Деву упокоить, точно найдется, он у нас и сейчас перед глазами, — сотни ни в чем не повинных, своими жизнями, кровью своей бестию удержавшие. Но кто поручится, что через десяток-другой лет, кто-нибудь снова сюда не угодит да заклятие по дурости своей не нарушит?

Ярл задумался, а потом, неожиданно, упрямо тряхнул головой, отчего бусины в его бороде, столкнувшись друг с другом, скорбно тренькнули. В тягучей тишине крипты этот короткий, отрывистый звук показался всем чуть ли не тревожным гулом набата, предвещающего грядущее несчастье.

— Ну, раз так, — заключил Ульв наконец, попытавшись растянуть губы в неком подобии ободряющей улыбки. Впрочем, получилось это у него из рук вон плохо. — То, полагаю, у нас с ребятами тоже выбор не богатый? Либо сдюжим, либо погань моровая нас так или иначе в могилы сведет. Только от того, если тебе верить, еще и сильнее станет.

Девушка горестно промолчала, бросив через плечо на разом поникшего северянина короткий, полный сочувствия и печали взгляд.

— Начнем? — собравшись с духом, как-то буднично осведомилась Ялика, будто бы это не ей предстояло вступить в схватку с чудовищным порождением мира мертвых, лишь по нелепой случайности получившим свободу от многовековых оков могущественного заклятия.

Северянин, пожав плечами, просто кивнул в ответ и отрывистым взмахом руки подозвал своих товарищей, которые в молчаливой растерянности топтались у спуска в крипту, то и дело, бросая встревоженные взгляды в сторону своего предводителя.

— Командуй, пресветлая, — с достоинством разрешил ярл. — Сказывай, что делать, а я уж переведу этим остолопам.

Обрадованная добровольной покорностью северян, Ялика деловито извлекла из недр верной котомки настороженно сверкнувший в полумраке стеклянный пузырек, наполненный какой-то вязкой, мутно-зеленой жидкостью.

— Это отвар сон-травы, — предупредительно объяснила она, заметив недоуменные взгляды нордов. — Здорово помогает при бессоннице.

Ярл, понятливо кивнул, и перевел слова ворожеи товарищам.

— А это, — Ялика продемонстрировала еще один пузырек, в котором находилось какая-то мелкая красноватая пыльца. — Высушенные и растолченные ягоды ландыша.

— Зачем это? Неужто сама не знаешь, что это смерть верная, — искренне удивился Ульв.

— Это-то мне и надо, — согласилась ворожея. — Надеюсь, фляга с водой сыщется?