Дочь Великой Степи

Сутулый и на вид медлительный, он вместе с тем все время был в движении. Прыгнул сначала влево, потом назад, как бы по вершинам треугольника. И вдруг резко подался вперед, на сомкнувшихся в ряд бойцов. Нет, снова отступил…

Гигант оглушительно заревел, обнажив острые клыки-кинжалы. Неожиданно опустился на четвереньки. И поразительно быстрым рывком бросился на Диомида, игнорируя парней с рогатинами.

Гипсикратия не поняла, как все случилось. Вот Диомид наставил копье, вот колоссальный человекозверь оказывается рядом с ним. Оружие отлетает прочь, над ареной взмывает истошный крик боли. Миг – и чудище отбрасывает человека, как изломанную куклу.

Строй венаторов мгновенно рассыпался. Троглодит сделал выпад в сторону одного, вырвал рогатину у другого и в два прыжка догнал третьего. Снова дикий крик, резко оборвавшийся…

Зрители с оглушительными воплями вскочили с мест. Толкаясь, в исступлении сбивали друг друга с ног, бранились, бессловесно выли, сами словно превратившись в диких зверей. Женщины падали в обморок.

Тем временем гигант атаковал Мургана. Тот не успел воспользоваться копьем, выхватил меч, ударил, норовя всадить клинок в грудь человекозверю, но лезвие лишь скользнуло по густой шерсти, чуть оцарапав троглодита. Чудовище стиснуло бестиария с нечеловеческой силой. Хрустнули ребра – и мертвое тело Мургана отлетело к барьеру.

Остался последний звероборец, самый молодой. Он оглянулся на возвышение, где сидел распорядитель, но тот, изрядно струхнувший и растерявшийся, не подал никакого знака. Тогда юноша бесстрашно двинулся навстречу смерти. Однако на выручку ему пришли те, кто обычно губил гладиаторов: лорарии. Размахивая раскаленными прутьями и смоляными факелами, они заставили троглодита отступить – тот, как всякий зверь, боялся огня.

Но это продлилось лишь несколько мгновений. Ухватив за ноги тело Диомида, гигант яростно взмахнул им как дубиной – и тут же сбил ближайшего из лорариев. Костяной треск от этого соударения долетел до разом онемевших трибун. Второй служитель, оробев, бросил факел и ринулся наутек – но был мгновенно настигнут.

Молодой бестиарий, выронив копье, рухнул на колени, словно моля косматое чудище о пощаде. Исполин неторопливо подошел к коленопреклоненному человеку, сгреб его ручищами…

Цирк уже давно молчал, но сейчас его вдруг накрыла совершенно невероятная тишина. Высоко подбросив оторванную голову, зверь заревел, грозя огромными кулаками, – и вместе с ним взревели десятки тысяч глоток.

Заскрипели ворота, и на арену выпустили свору свирепых псов-волкодавов. Гипсикратия знала от наставников: так всегда делают, если нужно красиво закончить не в меру затянувшийся бой, прикончить ослабевшее животное или ухитрившегося отбиться от смерти преступника. Но не могла избавиться от мысли, что сейчас этот прием не сработает.

И собаки действительно повели себя совсем не так, как ожидалось. Резво подлетев к троглодиту, они вдруг остановились как вкопанные, жалобно завыли, а потом разбежались по арене…

Некоторое время цирк переваривал происшествие, а затем начался хаос. Кто-то орал, что следует прикончить «мартышку-переростка», кто-то, напротив, требовал помиловать «человекоподобное»… кто-то плакал… Некоторые вообще пробирались к выходу…

Руфус и Гипсикратия спустились вниз под трибуны. Там уже собралась толпа гладиаторов и все ланисты, что были сейчас в цирке.

– …Сто тысяч сестерциев. Повторяю: квестор Марк Клавдий дает сто тысяч тому, чьи люди укротят этого демона! – важно говорил пожилой сановник в тоге с пурпурной полосой.

– Извини, Вителлий, но я не хочу потерять и деньги, и гладиаторов, – произнес кто-то. – Пусть вызывают из города солдат и закидают его копьями. Или лучников…

– Легионеров на арену? Ты рехнулся? – пожилой вмиг потерял всю свою важность.

– Лучников? Да тут «онагр» бы в самый раз… – пробурчал переминавшийся с ноги на ногу стражник, чьего мнения никто не спрашивал. Но сейчас, как и на вчерашнем пиру, все правила вдруг перестали существовать.

– Может, львов выпустить? – посоветовал один из бестиариев.

– Да нет уже львов! – простонал Вителлий.

– Слоны-то есть. Может, слоном его?

– Слон не пойдет на того, кто вот так, одним своим видом, свору волкодавов разогнал. Слон – трус!

– Не зверь – нечисть это!

– Как с ним биться? – смуглый бородатый венатор выглядел встревоженным меньше всех прочих. – У четверых не вышло, из них двое высшего палуса были. Разве что вшестером?

– Вшестером, всемером… а можно поодиночке, – кисло улыбнулся его сосед. – Только все одно подыхать…

– Мать Богов… – пробормотал гладиатор, ранее упомянувший львов, судя по говору, фракиец. – Такую тварь никакой топор не возьмет!

– Тому, кто выйдет и убьет эту дрянь, я зачту пять боев! – отчеканил Руфус.

– Я тоже зачту! Или, думаешь, я жаднее тебя? – выкрикнул другой ланиста, кажется, хозяин Коры.

– Я тоже, – проворчал Аврелий Скавр. – Это отродье убило моих лучших бестиариев!

Стоявший среди гладиаторов высокий африканец выкрикнул что-то и ударил себя в грудь.